Василий Львович Пушкин

«Мы с Дурновой отправились к Барановым и застали там обоих Пушкиных (Василия Львовича и Алексея Михайловича. — Н. М.), Вяземского с женой (они только что приехали из Остафьева) и графа Мамонова, молодого, умного, богатого, всеми уважаемого красавца, который бросил свою столь почетно начатую службу, чтобы посвятить себя отечеству в дни его бедствия.

Шел печальный разговор о текущих событиях. Василий Львович испускал громкие вздохи, и Алексей Михайлович заметил ему: „Да напиши ты жалобную песенку; теперь как раз время развернуться твоей плаксивой Музе. Впрочем, этот дурак ничего не умеет сделать во время: он и не подозревал, что я был в связи с его женой“. Княгиня Вера (жена П. А. Вяземского. — Н. М.) рассмеялась, мы тоже, и таким образом часок позабыли грозившую нам участь»^[373]. Ах, Алексей Михайлович! Хоть и шутка, а всё же нехорошо, право.

Было отчего испускать громкие вздохи. Русская армия отступала. 6 августа был оставлен Смоленск. В Москву привозили раненых, размещая их в госпиталях и частных домах. 8 августа во главе русских войск Александр I поставил М. И. Кутузова — известие об этом было встречено всеобщим ликованием. Но восторг длился недолго — отступление продолжалось. М. И. Кутузов, избегая столь желанного Наполеоном генерального сражения, завлекал его войска вглубь России.

Между тем жизнь в Москве дорожала: пара пистолетов работы тульского мастера стоила уже не 7 или 8 рублей, а 35 или даже 50 рублей. Не только оружейники, но портные и сапожники, другие ремесленники утроили или же учетверили цены на свои изделия. Поднялась цена и на съестные припасы. Бедный Василий Львович! Впрочем, хозяйственной частью занималась, вероятно, Анна Николаевна.

В. Л. Пушкин, служивший когда-то в лейб-гвардии Измайловском полку, но по характеру своему человек невоенный, мог бы повторить слова, сказанные Александром I: «Какая ужасная вещь война!» К тому же в 1812 году ему 46 лет, по тем временам весьма почтенный возраст; болезни уже начали одолевать его, да и семья на руках — Аннушка, Маргариточка, новорожденный Левушка. Вряд ли обсуждался вопрос о том, чтобы записаться в Московское ополчение. Ополченцами стали его молодые друзья — В. А. Жуковский, П. А. Вяземский. Дружину Тверского ополчения возглавил литературный противник В. Л. Пушкина А. А. Шаховской (он был одиннадцатью годами моложе Василия Львовича). Больной К. Н. Батюшков рвался в строй — ему по разным обстоятельствам удалось это сделать только в марте 1813 года. В армию из отставки вернулся Ф. И. Толстой. Да что говорить, все, кто мог, встали на защиту Отечества.

Войска Наполеона приближались к Москве. Москвичи стали покидать родной город. Кареты, коляски, дрожки, телеги заполонили улицы. Надо было вывезти сокровища Оружейной палаты, документы Московского архива, ценности московских церквей и монастырей. Сергей Львович Пушкин, который с 1802 года служил в Московском комиссариате, ведавшем вооружением и обмундированием армии, хлопотал о том, чтобы эвакуировать запасы вооружения и воинского имущества, и это ему удалось: 1700 подвод и 23 барки были отправлены в Нижний Новгород.

«Много народу собиралось в Кремле, которого золотые купола посылали нам торжественный прощальный привет, — вспоминала А. Г. Хомутова. — Мы смотрели на них со слезами, спрашивая себя: „Увидим ли мы их снова?“ В. Л. Пушкин, возводя глаза к небу и подымая руки, декламировал: „Москва, России дочь любима“. Мы грустно слушали его, когда внезапно появившийся Алексей Михайлович ударил его по плечу со словами: „Да полно тебе чужим умом жить!“ Мне досадна была эта неуместная шутка, как взрыв хохота в доме, где лежит мертвец»^[374].

Нет, это был не чужой ум. Это были прекрасные стихи И. И. Дмитриева «Освобождение Москвы», посвященные освобождению Первопрестольной от польских интервентов в 1612 году, стихи, в которых был создан торжественный панегирик древней столице России:

В каком ты блеске ныне зрима,
Княжений знаменитых мать!
Москва, России дочь любима,
Где равную тебе сыскать?
Венец твой перлами украшен;
Алмазный скиптр в твоих руках;
Верхи твоих огромных башен
Сияют в злате, как в лучах;
От Норда, Юга и Востока —
Отвсюду быстротой потока
К тебе сокровища текут;
Сыны твои, любимцы славы,
Красивы, храбры, величавы,
А девы — розами цветут!^[375]