Василий Пятов

— Да, так вот, — обратился он снова к Гобсу, — как только чтение отзывов было окончено, слово взял этот вечный злопыхатель и скандалист адмирал Невельской и выступил с нападками на уважаемых иностранных заводчиков. Его поддержал, конечно, генерал Константинов. Тот просто сыпал ругательствами, уверяю вас. Но мы тоже не сидели сложа руки, не правда ли, полковник? У Невельского и Константинова была одна решающая слабость, которая в конце концов обеспечила нам доверие председателя: оба они полные невежды в металлургическом производстве. У нас же были два важных преимущества — ссылка на неудачные опыты в Вульвиче и на риск огромных затрат. А главное — мы попытались доказать полную техническую неграмотность проекта. При этом князь Максутов очень кстати намекнул на резко отрицательное отношение его высочества генерал-адмирала к проекту Пятова, а господин Иосса — на полное доверие его высочества к поступившим в комитет отзывам. Председатель наш, вице-адмирал Матюшкин, начал было, как водится, колебаться, но потом уступил. Проект был благополучно похоронен. Каково, господин Гобс?

— Да, — медленно произнес Гобс, — справедливость восторжествовала.

— Теперь я могу выдвинуть мой проект, — самоуверенно объявил Русилович.

— И напрасно. Сейчас не время для этого, — с ударением проговорил Гобс.

— Вы так полагаете? — иронически усмехнулся Русилович. — Мне кажется, я в таких делах неплохо разбираюсь.

— Однако, господа, я вынужден вас покинуть, — сказал Гобс вставая. — Мне предстоит еще одно деловое свидание.

За все это время Швабе не произнес ни слова. «Гобс не хочет, чтобы Русилович выдвигал свой проект, — думал он. — Но почему? Интересно. Однако пока нет оснований менять планы. Русилович может мне пригодиться».

Когда англичанин удалился, Швабе с убеждением произнес:

— А я все-таки готов оказать вам в комитете всяческую поддержку, Генрих Адамович.

Русилович оживился. Обсуждение плана совместных действий захватило обоих.

ГЛАВА VI

Сани быстро мчались по заснеженной лесной дороге. Сплошным зеленым валом подкатывал с обеих сторон густой хвойный лес. Высокие ели бережно держали на своих косматых лапах хлопья снега. В морозном воздухе слышен был лишь скрип саней и свист ветра, когда лошадь ускоряла бег.

Варя то следила за уходившими назад тонкими вмятинами от полозьев, между которыми снег был взбит лошадиными копытами, то смотрела вперед и видела широкую спину кучера Афанасия и рядом с ним заводского приказчика старика Никитина. И тогда волнующие, радостные мысли мелькали у нее в голове. Скоро она приедет домой. Заждался, наверное, Вася, ее Вася… Подумать только, ведь вот уж больше трех лет, как она замужем, а никак не может привыкнуть спокойно думать о нем. Самая коротенькая разлука, несколько дней, и сердце уже сладко замирает при мысли о встрече. Вася… Но сейчас у нее уже не один он. Дома, наверное, прилип к замерзшему окошку ее сынок. Варя представила себе, как Ванюшка взобрался с ногами на лавку, скребет со стекла иней и важно говорит старухе Анфисе, подражая отцу: «Где ж наша мама, а? Ишь, не торопится. А может случилось что?» Потом не спеша слезает на пол и начинает просить у Анфисы леденец.

Но Варя торопится, ох, как торопится. Вот и Балун, как бы чувствуя ее нетерпение, громко заржал и рванулся быстрее вперед. Она слышит частые удары его копыт и видит, как пар идет от его боков.

Все новые и новые мысли приходят в голову. Хорошо, привольно думается в дороге! И Варя размышляет о своей новой жизни. Сколько произошло в ней необычного, важного и счастливого, особенно с того дня, когда вернулся Вася из Петербурга. Счастливого? Ну, конечно. Хотя как тревожилась она перед его возвращением. Ей казалось, что ожидавшая его в Холуницах новость принесет ему много страданий. Но вышло совсем не так. Она, оказывается, еще мало знала своего Васю. Узнав, что его уволили «за самовольный отъезд в Петербург», как говорилось в письме нового хозяина (владелица заводов умерла, и заводы перешли по наследству к ее сыну), он только пожал плечами. В тот вечер они пошли к отцу, где собралось много народа, все свои, заводские, из кричного, катального и несколько человек с рудников. Вася стал так интересно рассказывать о своей поездке в столицу, о том, сколько хороших людей он там встретил, как они помогали ему. И какие это люди! Варя не могла без невольной робости и смущения думать о них. Якоби, Бутаков, Невельской, Константинов, Матюшкин… А вот о Сокольском она думала просто и легко. Какой он славный. И еще Варя с испугом думала о великом князе генерал-адмирале. Хотя он тоже, кажется, помогал Васе. Господи, с кем только Вася не говорил. Однакож не все в Петербурге шло гладко. Когда Вася рассказал о каком-то ученом комитете, Никита Колесников со злостью крикнул: «Не иначе, как англичанин их, супостатов, подучил!» Но Вася сказал, что генерал-адмирал не позволит им этого.