Василий Шульгин: судьба русского националиста

Помимо этого есть, конечно, и другая трудность: крестьяне не хотят платить за землю, а это означает неразрешимый конфликт с земельной буржуазией. Устранить эти трудности может только долгая социально-революционная диктатура (под социал-революционным правлением я разумею не каких-то особых живодеров, а просто такого политического лидера, для которого „молодая“ в российских условиях частная земельная собственность не является безусловной „святыней“). Есть ли в России такие люди, я не знаю. Но прийти к власти надолго они могут, только если будет заключен мир»^[311].

Способно ли было Временное правительство решить эти проблемы — большой вопрос.

Скорее всего, его положение было безвыходным.

К 1917 году в 27 губерниях Европейской России было заложено в банках 32 миллиона десятин частной помещичьей земли на сумму около 32 миллиардов рублей. Почти столько же денег было выдано на кредитование промышленности. Именно на эту заложенную землю и претендовали крестьяне^[312].

Но отнять чужую землю не взялось бы никакое буржуазное правительство, потому что конфискация грозила крахом финансовой системе государства. Такое правительство мгновенно лишилось бы своей политической базы. И не будем забывать о колоссальном финансовом долге иностранным банкам.

Долг, впрочем, выражался и в союзнических обязательствах, которые следовало выполнять.

Вскоре из-за этих обязательств правительство зашаталось. 18 апреля министр иностранных дел П. Н. Милюков направил правительствам Англии и Франции ноту о том, что Временное правительство будет продолжать войну и выполнит все договоры царского правительства.

В тот же день начался правительственный кризис, на улицы вышли воинские части и толпы рабочих (свыше ста тысяч человек) и стали требовать немедленного заключения мира и отставки Милюкова с Гучковым («министров-капиталистов»), передачи власти Петроградскому совету. Те подали в отставку. И уже 5 мая между Временным правительством и Исполкомом Совета было достигнуто соглашение о создании коалиции. Конечно, Шульгина в нее не приглашали.

Г. Е. Львов остался председателем и министром внутренних дел. А. Ф. Керенский стал военным и морским министром, М. И. Терещенко — министром иностранных дел, А. И. Шингарёв — министром финансов. Обер-прокурор Святейшего синода В. Н. Львов и государственный контролер И. В. Годнее сохранили свои посты.

Новые министры были замечательны в своем роде.

Министр юстиции — адвокат, масон П. Н. Переверзев; министр земледелия — эсер, сторонник политического террора (в 1905 году) В. М. Чернов; министр почт и телеграфов — грузинский социал-демократ (меньшевик), масон, член Исполкома Петроградского совета И. Г. Церетели; министр труда — товарищ председателя Исполкома Петроградского совета, масон М. И. Скобелев; министр продовольствия — эсер, член Исполкома Петроградского совета А. В. Пешехонов; министр государственного призрения — внук декабриста, сын генерала, либерал князь Д. И. Шаховской.

В коалиционном правительстве 10 мест было у буржуазных партий, 6 — у социалистов. Его работоспособность была сомнительной. Показательно, что по инициативе социалистов на следующий день после его образования, 6 мая 1917 года, была обнародована декларация с обязательством подготовить радикальную аграрную реформу. Но никто этой реформы так и не увидел.

Точную характеристику бывшим коллегам дал Гучков.

Поскольку на Временное правительство оказывал давление Петроградский гарнизон, для получения реальной власти министры должны были решиться на силовую акцию против революционных солдат. Командующий Петроградским военным округом генерал Л. Г. Корнилов предложил правительству «ликвидировать большевиков», опираясь на надежные воинские части.

Гучков рассказывал о реакции министров, когда он высказался о необходимости дать вооруженный отпор.

«Общее молчание — только встал Коновалов. Коновалов подошел ко мне и громко говорит: „Александр Иванович, я вас предупреждаю, что первая пролитая кровь — и я ухожу в отставку“. Подошел Терещенко и сказал то же самое. А я все говорил — мы не нападаем, а на нас нападают. Тут несколько десятков юнкеров, если бы я им приказал стрелять…