Василий Теркин

Он только что приехал с ярмарки нарочно — на прощанье с Нижним посидеть на Откосе. Вид оттуда реки был ему неизменно дорог, а на этот раз его влекло и довольно жуткое душевное настроение, с каким он возвращался домой, туда в посад Чернуха, на низовьях, где они с Серафимой провели зиму.

В нем с того ярмарочного вечера, когда он побывал на "Марии Стюарт" и поужинал с Усатиным, закопошилось что-то новое и вместе очень старое. Сквозь довольство своими делами и въедавшиеся в него порывы самолюбия, любования своей удачей и сметкой, повадок приобретателя и хозяина, он распознавал и смутное недовольство многим, так что в него забралось тревожное желание разобраться и в чувстве к Серафиме, в ее натуре и убеждениях. стр.176

Ночь и речная даль навевали на него приятную унылость. Не было уже охоты «ковырять» в душе и расстраивать свой созерцательный "стих".

Вправо от того места, где он стоял, у самого обрыва на скамейке сидел кто-то.

Теркин поглядел туда, и взгляд его остановился на спине плотного мужчины, сидевшего к нему вполпрофиля. Эта спина, и волосы, и фуражка показались ему знакомыми.

"Кузьмичев?" — умственно спросил он, но не тотчас окликнул его.

"Он и есть!" — утвердительно ответил себе Теркин.

Капитана «Бирюча» он не видал в этот приезд и как будто избегал этой встречи. Ему еще с конца прошлой навигации было известно, что Кузьмичеву грозило дело по жалобе Перновского за самовольную высадку с парохода. Дошло до него и письмо Кузьмичева Великим постом, где тот обращался к нему, как к влиятельному пайщику их товарищества, рассказывал про изменившееся к нему отношение хозяина парохода, просил замолвить за него словечко, жаловался на необходимость являться к судебному следователю, намекал на то, — но очень сдержанно, — что Теркин, быть может, захочет дать свое свидетельское показание, а оно было бы ему "очень на руку".

Это письмо Теркин оставил без ответа. Сначала хотел ответить, через два дня уехал надолго в Астрахань и совсем забыл про него.

"Ведь я свински поступил!" — пронизала его мысль, когда он снова оглядел фигуру Кузьмичева.

— Андрей Фомич! — не громким, но звучным голосом назвал он капитана, подошел к нему сбоку и прикоснулся рукой к его плечу. — Вы это?

— А-а, Василий Иваныч!

Кузьмичев быстро поднялся с места, снял картуз и не сразу пожал протянутую ему руку, охваченный неожиданностью появления Теркина.

— Созерцаете? — спросил тот, не выпуская его руки. — И я тоже… Вы, никак, пришли сверху?

— Точно так… Сегодня утром.

— Пустите-ка меня на скамеечку! — сказал Теркин.

Они оба присели.

— Надолго ли к нам? — спросил Кузьмичев.

Глаза он отвел в сторону. В его тоне Теркин заслышал съеженность, какой прежде никогда не бывало. стр.177

"Считает меня пошляком, подумал он, — и, по-своему, прав".

— Я завтра в обратный путь. И весьма рад нашей встрече, Кузьмичев. Как это хорошо, что меня надоумило поехать на Откос!

Кузьмичев все еще не глядел на него.

— С «Батраком» мы, Василий Иваныч, разминулись повыше Юрьевца… Ходок отличный, даже завидки берут, когда на такой скверной посудине, как «Бирюч», валандаешься.

Про себя он, видимо, не хотел заводить речь сразу.

— Кузьмичев! — окликнул Теркин на другой лад. Вы ведь на меня в сердцах?

— Я, Василий Иваныч?

— А то нет?

— В сердцах… Это не верно сказано, а только…

— Стойте, я за вас доскажу… В прошлом году, помните, когда вы меня провожали при спуске «Батрака»… в ваше положение я недостаточно вошел… Знаете, в чаду хозяйского торжества… И на письмо ваше не ответил. В этом чистосердечно каюсь. Не то чтобы я струсил… а зарылся. Вот настоящее слово. И вы вправе считать меня… ну, да слово сами приберите.

— Вы уж слишком, Василий Иваныч! — заговорил Кузьмичев, и тут только его обыкновенно смешливые глаза обратились к Теркину с более искренним приветом. -

Канючить я не люблю, но положение мое из-за той глупой истории с Перновским так покачнулось, что просто и не знаю, как быть.

— Что вы!

— Ваших компаньонов вы редко видаете. Мой патрон труса празднует и меня, можно сказать, ни чуточки не поддержал… И ежели бы у меня с ним не контракт, он бы меня еще прошлой осенью расчел и оставил бы на зиму без всякого продовольствия. Наше дело, сами знаете, какое. Конечно, другие летом копят на зиму, а я не умею, да к тому же у меня семья… Целых четыре души. Как-то совестно такие нищенские фразы употреблять: но это факт… В ноябре контракту срок, и принципал меня удерживать не станет.