Василика Даль: Возрождение

– Здравствуй, мой дорогой принц, – сказал голос откуда-то из густой темноты. Я снова приготовился к атаке, прислушиваясь к шумам вокруг. Он давно искал моей встречи, странный конечно выбрал для этого способ, зная, что я не желаю его видеть.

– Андре? – спрашиваю у темноты, узнавая голос, но не видя знакомого силуэта. – Вы нарушаете закон, появляясь на этой земле. Или запамятовали о смертном приговоре, бумага на который лежит в кабинете отца?

– Почему же королю острова Мун можно нарушать правила, а его верному советнику…

– Бывшему, – поправил я, наступая к середине, откуда, как мне казалось, исходило звучание.

– Хорошо, – быстро согласился тот. – Почему это нельзя бывшему советнику? Чем он лучше меня, дорогой мой принц?

– О чем вы говорите? – до меня довольно долго доходил смысл его слов. В ушах звенело, и я не мог сосредоточиться на разговоре. Отец что-то нарушил? Тот, кто цепляется к каждому твоему проступку? Тот, кто чтит соблюдение законов, писанных нашими предками, и которые будущие потомки должны соблюдать так же рьяно, как и мы? Он говорит про этого человека?

– Вы знаете обо всём, просто боитесь признать правду, потому что это неудобно, – говорил Андре.

Я не видел его силуэта. Я даже не уверен, что Андре здесь.

– Девушка, что в темнице, Зои, что Вы знаете о ней, Ваше Высочество?

– Что мне известно, это не Ваше дело, – рявкнул я. К чему он ведет? Должно ли мне быть известно что-то ещё про Зои и отца? – Выпускайте меня, или говорите по делу!

– Вы сын своего отца, Ваше Королевское Высочество, – ухмыльнулся он. – За какое преступление ей вынесен смертный приговор? Она ли его совершала, или же её некогда погибший брат?

– Что? – от непонятного облегчения у меня упали руки.

Зои невиновна, невиновна. Почему она молчит?

– Это не имеет значения, мой дорогой принц. Приговор был вынесен около десятка лет назад, и пал на всю семью кровавой тенью. Девочке не посчастливилось быть обнаруженной именно сейчас.

– Выпусти меня, немедленно! – приказал я, ударяя кулаком по прозрачной стене, мне нужно было бежать к Зои, к отцу. Надо было спешить.

– Вы знаете, где я, Ваше Высочество, – он рассмеялся глухим неживым смехом, словно кукла. – Я буду ждать Вас.

Иллюзия исчезла, и бледно-голубой свет ударил в глаза. Оказалось, всё это время я смотрел вверх, на луну, как на путевую звезду.

С огромным облегчением и радостью я побежал в темницу, как можно скорее, и как можно быстрее.

Спускаясь в подземелье, не поздоровался ни с кем, боялся потерять лишнюю секунду на лишние слова, я вбежал в коридор подземелья и приготовил ключ, чтобы открыть дверь её темницы. Я уже готовился вставить его в замочную скважину, как дверь тяжело отворилась и оттуда вышел сэр Раньон, лекарь нашей семь. Это было плохим знаком.

Я встретился с его печальным виноватым взглядом и замер в ожидании плохих новостей.

– Мне жаль, Ваше Высочество, – прошептал он и прошел мимо меня, оставив дверь раскрытой.

Моё сердце упало в пятки, когда я оказался внутри темницы. Там было пусто, сыро и тихо, вроде бы, всё, как обычно, но на стенах были пятна свежей крови. Там, где была голова Зои, бордово-красные пятна окрасили все вокруг.

Зои мертва, я опоздал.

***

– Где ты был, сын? – неформально спросил отец, когда я зашел в большой зал. Я не хотел, чтобы он называл меня так. – Отвечай.

Остановившись напротив него, я посмотрел в его жестокие, безжалостные чёрные глаза, давно ставшие черным, бездушным агатом. Эти глаза, кроме сильного желания окунуть их в те лужицы крови на песке, и растоптать на месте, ничего не вызывали. Желание раздавить, уничтожить старого ублюдка, как он того заслуживает, было сильным.

Мне хотелось кричать, но нет, я должен быть сдержанным, осторожным, хладнокровным, совсем как отец.

Смотря ему в глаза, я пытался найти правду там, где её просто не могло быть. Казнь была назначена на завтра, не на сегодня. Почему отец изменил решение? Почему?

– Кем была Зои? – напрямую спросил я, без должного обращения, на котором он был помешан. Я слышал, как испуганно вздохнули все, кто находился в зале, но меня не волновало. Я хотел вывести его из себя, и не собирался останавливаться после боязливых стонов. Сестра как-то сказала, что, когда идёшь через ад, не останавливайся. – Отвечай!

– Она была преступницей, заслужившей смерть… – отвечал он, говоря так, будто ничего не произошло. Словно его совсем не раздражало моё фривольное поведение при приближенных к нашему дому, но всё же чужих людях.

– Ей было семнадцать! – заорал я, не в силах слушать заезженные фразы. Он повторяет одно и то же, как заморская птица, которую обучили одной единственной фразе. Я чувствовал страх тех, кто стал свидетелем нашей ссоры. Затаив дыхания, все находившиеся рядом, замерли в ужасе. Отца боялись. Он никогда не видел разницу между уважением и страхом, простодушно принимая страх за слепое уважение. Старый глупец. – Говори, кем была Зои!