Василика Даль: Возрождение

Я достала четыре ножа и обмазала их лезвие в своей крови, пока пыталась встать на ноги. А это с каждым падением становилось все сложнее. Я теряю слишком много крови.

Это происходит слишком быстро.

Но я должна остановить его, чтобы больше не был убийств. Я не знаю, что происходило на этой арене с подачки Тео, но этот ритуальный камень с опасными рисунками и отрог, чьи рога в крови не оставляют сомнений, что здесь мыли смерти.

Я позабочусь о том, чтобы Матвей с Алиной, когда придут к этому месту в поисках меня, нашли не только мое бездыханное тело, но и убийцу.

Этот отрог умрет тоже, и он понял это, когда первый нож вонзился в почву за моей спиной, оставляя в воздухе клуб пыли.

Осталось три. От двух я избавилась, когда побежала на него, и, когда в руке остался последний нож, я заставила себя думать о своей семье, чтобы не сдаваться раньше времени.

У меня всегда найдутся силы для битвы, когда есть ради чего биться.

– Я не умру. Не сегодня. Не сейчас, – кричу я, вертя в руках последний, полностью окровавленный нож. Кровь стекала из раны на моем предплечье, прямо на ладонь, пачкая нож.

Оставалось немного, но мне мешал сам отрог. Последняя точка круга была за ним, а кинуть нож так, чтобы он попал точно в цель трудно, когда руки чуть ли не по полу волочатся. Это сложно даже если забыть об адской боли по всему телу.

Побежав ему навстречу, я кое-как сжимала нож ватными пальцами, выжидая момент, когда его можно кинуть, но я не успела. Отрог добрался до меня первым и, снова схватив за шею, поднял вверх, медленно сдавливая свои пальцы. Он не спешил убивать, а продолжал медленно играть со мной, будто наслаждаясь тем, как я хватаю ртом воздух и бессильно пытаюсь ухватиться за его лапу, стараясь вцепиться пальцами в его толстую шкуру.

Единственное мое спасение – это нож в собственной крови, который должен активировать ловушку. Мой кинжал где-то валяется и мне приходится судорожно что-то выдумывать на ходу, чтобы сохранить себе жизнь.

Я начинаю терять сознание, а мои руки вовсе перестали меня слушаться. Они бездельно повисли вдоль тела, оставляя меня умирать. Я чувствовала, как по коже стекает свежая кровь.

– Ты слаб! – рычит отрог, неотрывно смотря мне в глаза снизу вверх. – Ты мертвец!

– Ты тоже мертвец, – хриплю я в ответ, чувствуя, что сейчас тот самый момент для решительного броска.

Отрог собрался ударить меня о землю, он довольно высоко поднимает руку, еще сильнее сдавливая мне шею. Я сжимаю нож и готовлюсь к последнему броску, потому что дальше биться у меня нет сил.

Закусив губу, я с оставшейся силой в моем избитом теле, кидаю нож вперед, тут же задыхаясь от тупой боли в затылке, отдающей во все тело.

Удар в лицо. Еще и еще. Я не двигаюсь.

Руки безвольно обмякли, мне даже пальцем больно пошевелить. Все, что мне оставалось – это лежать и терпеть издевательства над своим почти мертвым телом. Мне удавалось молчать, но когда его когти начали вонзаться мне в горло, крик все-таки вырвался наружу – безжизненной, хриплый, умирающий, что лишь подстегнуло его.

Я хорошо чувствовала, как его когти впиваются в тело.

– Ты-ы, – я открыла глаза, но уже плохо видела. Багровая пелена перекрывала все. – Ты все равно, – кровь из моего рта брызжет на его мохнатую морду, когда он наклоняется, чтобы расслышать хриплые потуги будущего мертвеца. – Ты сдохнешь, – последние слова срываются с моих разбитых губ и адская боль, от которой хотелось громко кричать, чтобы взбудоражить этот город своим последним воплем, пронзила тело, но я не смогла и звука издать. Эта тварь, отпустив мою шею, выпустила когти и на последних словах располосовала мне шею.

Я уже теряла сознание, проваливалась в темноту, как мое тело инстинктивно выгнулось от боли. Я закашляла кровью. Мое тело содрогнулось, после сильного удара когтями в живот.

Чувствуя на языке противные сгустки крови, я пыталась сплюнуть, но чуть не подавилась ими, когда отрог резко вытащил когти, бросив мое тело на землю. Захрипев, я попыталась перевернуться на бок, чтобы не захлебнуться собственной кровью.

Я умирала, сомнений в этом не было. И умирала я медленно, истекая кровью на арене, где много веков назад умирали гладиаторы в сверкающих доспехах в сражениях за свою свободу. Кто-то жизнь считал свободой, а кто-то рад был и смерти.

И сейчас я нашла свою свободу.

Возможно, я была уже на пороге того мира, и все, что мне слышалось, это были лишь предсмертные галлюцинации, но мне казалось, будто бы я слышала взмах стали, хруст, глухой удар, снова хруст, и будто бы что-то упало рядом.

– Так, девушка, не теряйте сознание, – и голос тоже мог быть предсмертной галлюцинацией. – Я тебе помогу. Не отключитесь, – громко сказал человек, прикоснувшийся ко мне. Я не могла открыть глаза, но голос был жутко знакомым. – Так, я здесь, сейчас будем спасаться. А ты очень похожа на одну знакомую, – молчание, но я и не обратила бы на это внимание, если бы не почувствовала, как кто-то насильно открывает мне правый глаз. – Срань господня, и ты, она самая. Не теряй сознание, держись!