Василиса Опасная. Воздушный наряд пери

– Демонстрация закончена, – громко объявил Слободан, – прошу первокурсников рассаживаться по своим местам. Поблагодарим мою ассистентку – Краснову Василису, студентку второго курса.

Перваки захлопали. Некоторые – даже с восторгом.

Под аплодисменты я дошла до двери, постаравшись сохранить самый невозмутимый вид, но на пороге оглянулась.

Слободан Будимирович уже начал лекцию, только Вольпина, сидевшая в первом ряду (кто бы сомневался, что в первом!), не смотрела на него. Оглянувшись через плечо, она смотрела на меня. И улыбалась уголками губ. Только улыбка была противной. Насмешливой и даже гадкой.

Я еле сдержалась, чтобы не состроить в ответ гримасу, а когда вышла в коридор и прошла до лестницы, остановилась, как вкопаная. Не была ли та черная птица проделкой Вольпиной? Но можно ли вмешаться в чужую иллюзию – я понятия не имела. Спросить у кого-нибудь из преподавателей? Прочитать в учебнике?

На ленту к Облачару я не пошла, а просидела в коридоре, дожидаясь, пока закончатся занятия у первокурсников. Когда прозвенел звонок, и перваки табуном высыпали в коридор, я спряталась под лестницей, пропустив их, а потом пробежала в аудиторию.

Слободан Будимирович зачехлял гусли и что-то напевал себе под нос. Заметив меня, он ничуть не удивился, как будто ждал, что я приду.

– Вы видели мою иллюзию? – спросила я напрямик.

– Видел, – кивнул декан. – Отличное качество. Цвет, запах, эффект личного присутствия – все есть.

– А вы кого видели? – продолжала допрашивать я.

– Это важно? – спросил он, откладывая гусли.

– Важно, – ответила я почти с вызовом.

– Давай припомним, – Слободан уселся на стол в первом ряду и задумчиво потер переносицу указательным пальцем. – Это была ночь, ивы на берегу озера, луна, белые лебеди.

– И всё? – не утерпела я.

– Пожалуй… – он чуть нахмурился, припоминая. – Да, пожалуй, всё. А было ещё что-то?

– А черного лебедя не видели?

Он приподнял удивленно брови и отрицательно покачал головой:

– Были черные лебеди? Может, я их просто не заметил?

Не сработало. Он не видел черную птицу. Сейчас я была уже не так уверена, что её видела я.

– Может, – проворчала я. – Ладно, извините, – я пошла к выходу, но декан окликнул меня.

– Василиса, – позвал он, и я остановилась. – Если я правильно понимаю, это была не самовольная иллюзия, а специально созданная?

– Да, – сказала я делано небрежно. – Наконец-то осилила.

– Я очень рад, – он спрыгнул со стола и взъерошил пятерней светлые кудри. – Только я бы рекомендовал вам в следующий раз при создании иллюзии надеть кокошник. В «Иве» вряд ли кто-то способен проникнуть в ваше сознание через иллюзию – если только Кош Невмертич или Барбара Збыславовна. Но рисковать не надо. Выступление на смотре школ было впечатляющим – мы все там обалдели, – он засмеялся, но тут же стал серьезным. – Вот только Кошу Невмертичу пришлось приложить огромные усилия, чтобы защитить вас от возможного вмешательства. Ему пришлось долго восстанавливаться в это лето.

– Восстанавливаться? – насторожилась я, сразу забыв о приблудном черном лебеде.

– Было потрачено много жизненных сил. Слишком много. Поэтому еще раз попрошу вас не быть такой безрассудной. Вам ведь не нужны чужие тараканы? – он лукаво улыбнулся. – Хватит и своих.

– Очень смешно, – сказала я досадливо.

– Да, как бы, не очень, – сказал он мне уже вслед.

Про жизненные силы они мне все уши прожужжали, но я решила расспросить об этом Анчуткина – вдруг узнаю что-то новенькое.

Когда он в очередной обеденный перерыв потащил меня в лабораторию, хвалиться петерситом, я поинтересовалась, глядя, как Анчуткин осторожно выкладывает на мраморную столешницу синие камешки:

– Почему волшебники так боятся выказывать эмоции? И при чем тут мои эмоции и мои силы?

Бориска долго и нудно рассказывал, как важно жить в спокойствии и душевном равновесии, потому что силы, которые поддерживают волшебную и человеческую сущности, восполняются очень медленно. Поэтому первый закон волшебников – поменьше эмоций, поменьше душевных тревог.

Я слушала его с недоверием, потому что после всех чудес, что я устраивала с психу – у меня не было никакой отключки волшебных сил. Я даже слабости почти не чувствовала. Не считая головной боли с похмелья. Наоборот, когда у меня зашкаливали эмоции я смогла поджечь «Лексус» Коша Невмертича, и превратилась в Жар-птицу…

Наверное, врут господа-волшебники. Явно что-то недоговаривают.

– Ты не злись, – посоветовал Анчуткин, когда мы, пообедав, отправились на ленты. – Как начинаешь злиться – считай до ста, а потом в обратном порядке. Мне всегда помогает успокоиться.

Трудно было представить, чтобы Анчуткин на кого-то злился, да еще столько времени, чтобы считать до ста.

– Ага, обязательно, – язвительно сказала я, сбегая по ступенькам на второй этаж.

– Василиса, подожди меня! – позвал Анчуткин, но я уже остановилась, и он с разбегу врезался в меня сзади.