Василиса Прекрасная

- Какие условия? Я еще не решил, - довольно сообщил он. – Вы настолько быстро подкорректировали наш маленький диспут, что я пока нахожусь под впечатлением. Даже не знаю, увеличить время ваших услуг до месяца или простить.

- Простить, - пискнула я. – Тем более, что правил я не нарушала. Уговор был весить меньше, и он полностью соблюден.

- Будем спорить? Обратимся к мнению Виолы и моей тети?

То есть тетя Лена не по названию, а настоящая тетя. Очень приятная дама.. Ой, о чем я думаю? И почему он до сих пор гладит мои пальцы?

Судя по горячим волнам по лицу и шее, я пошла пятнами. Такое случалось в студенчестве и несколько раз подвело меня на свиданиях с Пашей, но давно уже не случалось. И я была уверена, что разучилась краснеть как девчонка.

- Нет, - эмоционально заверила я Федора, - не будем обращаться ни к чьему мнению.

- Тогда я подумаю над небольшим своим условием к спору?

- Не слишком пошлым и не предающим страну?

- Все в рамках приличий, - заверил он, явно пытаясь справиться с наползающей на губы улыбкой. – Небольшое дополнение по моему вкусу, почти не влияющая на основной спор.

- Тогда ладно.

Мы чинно кивнули друг другу и разняли руки.

- Оу, Буха? А ты почему здесь? – он с интересом посмотрел вниз. И я тоже неожиданно заметила прижавшуюся к его ноге и подозрительно на меня зыркающую собачку.

- Она сейчас злится или боится? – спросила я, с опаской разглядывая мелькающие в недвусмысленно открывающейся пасти острые желтые зубки.

- Буха переживает, что у нас появились новые жильцы – она девочка нежная и трепетная.

Мы с его хохлато-китайской переглянулись с удивлением. Вот это исчадье ада – нежная? Трепетная?

- Она не укусит. По крайней мере, первая не нападет.

Градус нашего удивления возрос. Ох, мужчины-мужчины. Как вы мало знаете женщин. В глазах у собачки горела ревность. Ко мне, как к нарушительницы ее личной территории, что покусилась на ее мужчину.

- Буха, не злись, я его только лечу, - тихо проговорила я.

- Я знаю, - удивился Федор.

- Но она-то нет!!! – я кивнула на собачку, которая прикрыла пасть и прислушивалась к моему голосу, повернув голову почти на сто восемьдесят градусов.

- Василиса, ты не боишься трудных задач и азартных споров, но тебя пугают маленькие собаки?

- Обычные – нет, но…

- Думаю, вы подружитесь. Буха! Свой!

И на этом Федор нас покинул.

«Свой?!!!! – читалось в горящих маленьких глазках. – Свой?!!!»

Некоторое время я провожала взглядом прихрамывающую фигуру. Кажется, Федор стал лучше передвигаться, значит лечение помогает ему справляться с симптомами. Я вздохнула и погладила руку по тыльной стороне, где он меня трогал.

Хитрая Ида депилирует руки, делая их идеально гладкими и нежными. А у меня на коже крошечные волоски, интересно, заметил ли это Федор.

Да и бог с ними, не буду морочиться по мелочам. Я сделала главное – обошла несправедливые цифры похудения, с остальным – как-нибудь справлюсь.

Я хотела закрыть дверь, взялась за дверную ручку и замерла в недоумении. Недовольно помахивая хвостом и брезгливо оглядываясь по сторонам с видом престарелой графини, по ошибке попавшей на нудистский пляж, в мою комнату вплывала четырех лапая ревнивица.

Хм… Ладно… Заходи, «подруга».

Глава 13. Новая жизнь... чтоб ее

- Слушай, мать. Мы с тобой врачи. Ты совсем, а я - почти. И обе понимаем – весь бес в деталях, а мы – то, что мы едим!

В ответ на фразу Иды я вздохнула. Получилось душераздирающе. Да так, что Буха, которая самоуправно взялась меня сопровождать в моей вечерней прогулке, обернулась и опасливо посмотрела.

- Основное питание – в первой половине дня, - продолжала безжалостная сторонница здорового питания. Есть каждые два-два с половиной часа, после обеда – белковая пища. И еще. Помнишь правило? Привычку есть в полночь, а спать в семь утра – хорошая девочка меняет местами.

Ликование в голосе Иды – той еще маньячки похудения – бесило. Вызывало яростное чувство протеста. И… желание все послать.

- Мы полностью перестроим тебе режим дня, - добил меня монстр, которую я раньше считала своей лучшей подругой. – А то кое-кто с утра вообще забывает поесть, зато к ночи фаршируется сладким по принципу – мне полведра хватит, я же не слон.

- Ида… - простонала я.

- Что, Ида?

- Я же без сладкого не могу.

- Так. Твою теорию о том, что ты не садишься на диету потому, что опасаешься уголовного кодекса, запрещающего пытки, я уже слышала. Причем не раз и не два. И что немного сладкого и полежать – очень полезно. И о необязательности ежедневных тренировок. Но ты же понимаешь, Вась, каждое исключение отдаляет тебя от цели. Словно ты шагаешь назад, а не вперед.

Я зарычала. Буха обернулась и посмотрела на меня с уважением. Я же совсем опечалилась. Потому как пироженки я любила трепетной любовью. Намного больше, чем неудобные платьишки, в которых мне предполагалось красоваться и этому радоваться. И… что мне делать?

- Хочешь сладкого – положи в рот кусочек шоколада и пусть тает.

- Ида…

- Или изюминку. Или пол ложки меда.

- Я люблю пирожные.