Василиса Премудрая. Нежная жуть в Кощеевом царстве

Но я к этому была привычная, не единожды дядька меня с полигона обессиленную на руках уносил. И чувствовала я себя в те времена точно так же, как и сейчас — больной, измученной и жалкой. Правда раньше недомогания проходили куда дольше и болезненней, сейчас же повезло больше, слабость прошла на удивление быстро…хотя, хотелось бы, еще быстрее.

— Да ты посмотри на нее, — ворвался в стылый туман моего сознания странно знакомый голос, — она ли на царевну не похожа?

— Коса где? Платья и нянюшки? — хрипло отозвался кто-то, судя по всему, пристально меня разглядывая. Лицо мне укрывали растрепаные волосы и видно говорившему было мало, но исправить это он не спешил…на мое счастье. — Говоришь, она на лошади приехала, много ты царевен, конной езде обученных видел?

— Кош, ты мне скажи, много ли мы вообще царевен видели? Трех всего. Да и Марья твоя…

— Не будем про Марью, — отрубил незнакомец и Тугарин покорно сменил тему:

— А кольцо как же? Огненный опал, царский камень…

Против такого довода незнакомец ничего возразить не мог.

Опал был, кольцо было…а то, что это кольцо мне от матери досталось, что младшей дочерью царя из Триседьмого царства была, эти двое знать не могли.

Батюшке моему повезло, во времена его молодости наследников было мало, в царских семьях все больше царевны рождались, а межгосударственные связи укреплять было нужно. И взялись цари своих дочерей за приближенных сватать. Так и породнилось наше тридевятое царство с триседьмым, а я колечком обзавелась. Аккурат три дня назад и обзавелась. Матушка мне его перед приездом жениха моего несимпатичного отдала. Колечко это непростое, заговореное, сильное очень…от злых духов оберегает, проклятие снимает, рассудок хранит…

И, вот, жизнь мою сохранило. Потому что не быть бы мне сейчас живой, не прими меня Тугарин за царевну. Княжну-то он наверняка съел бы без всякого сочувствия.

Я висела в руках Змея, опасаясь даже дышать.

— Давай хоть попробуем. — просительные нотки в голосе Тугарина озадачили меня и странным образом смирили его собеседника.

— Сам будешь с ней нянчиться. — рубанул тот, ничуть впрочем не напугав этим Змея.

— Если на то твоя воля. — с энтузиазмом ответил он, уже деловито и самоуверенно спросив. — Позволено ли мне будет идти? Царевне нашей нужно покои подготовить…

— Твоей. Мне до нее дела нет.

— Это пока.

Показалось или нет, что сказано это было многообещающе и даже зловеще, но я на всякий случай забеспокоилась и постаралась как можно достовернее изображать беспамятство.

И шаги с поворотами считала очень усердно, и ступени, и вообще старалась запомнить дорогу, по которой Змей меня в «покои» нес. Очень предусмотрительно с моей стороны, к слову, потому что покоями оказалась мрачная, холодная темница, выбитая казалось в самом теле замка — в цельном камне. Без окон, с решетчатой, железной дверью и весьма скудной обстановкой: кроме узкой кровати и стула здесь не было ничего.

На кровать-то меня и сгрузили.

Тугарин постоял немного, пофыркал, вспоминая, как нелегко оказалось царевну в их злодейское логово затащить, и как мокро ему было меня в Гиблой реке выискивать. Надеялся, наверное, что я того стою…

Потом просто развернулся и ушел, не забыв запереть дверь. Связка злорадно звенела, когда он проворачивал ключ в замке. Я лежала, не двигалась — выжидала.

Кощеем Бессмертным нянюшки пугали меня с самого мальства, обещаясь отдать меня ему после каждой достаточно серьезной шалости. Сначала я боялась и плакала, потом просто боялась, к тринадцати годкам уже начала храбриться, в шестнадцати уверилась, что даже сам Кощей мне не страшен и смело огрызалась, требуя подать его мне прямо сюда. Уж тогда-то я ему покажу…

Лучше бы, наверное, боялась, с дядькой глупостями не занималась и в горнице безвылазно сидела, вышивкой занимаясь. Тогда бы не решила по дурости своей непроходимой, от жениха сбежать, смиренно приняла бы свою судьбу и сейчас не в темнице томилась, а дома, к отъезду готовилась. Раздражаясь на сенных девок и нервничая из-за предстоящей поездки в столицу.

Вместо этого я раздражалась на себя и нервничала из-за неминуемой встречи с Кощеем. Конечно, дурой я не была, и прекрасно понимала с кем Тугарин разговаривал, но одно дело в присутствии Бессмертного бесчувственной прикидываться, и совсем другое — смелой и не запуганной.

Были серьезные опасения, что не сдержусь я и расплачусь.

Недолго позвякав ключами, Тугарин повесил их на крючок, рядом с дверью, в недосягаемом для меня месте, будто бы издеваясь. Я лежала не шевелясь, ждала пока он не уйдет, потом еще немного — просто для порядка и на всякий случай. И лишь убедившись, что Змей меня покинул наверняка, медленно села на постели…хотя, какая это постель? Ни перины, ни одеял или подушек — только тонкая подстилка и прохудившееся в некоторых местах покрывало.

Повезло очень, что Водяной меня сразу высушил, будто играючи, всего-то подув мне на макушку: высушил и волосы, и одежду, и даже сапог…сапог, к слову, так и остался у Водяного. Один я в реке потеряла, вместе с Марькой, а второй мне был уже без надобности — босой и то удобнее.