Васильки

На контекстной панели загорелась голографическая кнопка с запросом позвонить Асию. Мои руки задрожали от волнения, а сердце забилось чаще. Ран опять пытался вмешаться не в своё дело, но разве можно обижаться на нейросеть, созданную отцом? Я взяла волю в кулак, смахнула меню вызова влево.

– Почему ты не хочешь рассказать Асию прямо сейчас?

– Не время!

– Трусиха?

– Нет!

Ран пытался проверить, из какого я теста, каждый день. После смерти матери он стал для меня цифровой нянькой, заботливо подталкивал на правильный путь. Иногда он даже говорил в точности, как она, при этом сбивался на женские глаголы, когда говорил о своих поступках. Никто не знал почему, ни один нейро-инженер не мог этот баг починить. Но мне нравилось общаться с Раном, поэтому отец разрешил не удалять его из бортовой системы.

И всё бы ничего, но… Когда речь заходила об Асие, странным образом во мне возникало светлое волнение, в связи с которым становилось непросто разобраться, где Ран шутит или говорит всерьёз.

– Аня, бояться не стыдно. Главное поступать правильно.

– Я больше не хочу об этом говорить. Вот подарю Асию кристалл бирюзулум. И тогда…

– Ювелирное украшение?

–Не-а. Просто игрушка для гонок.

Стоимость бирюзулума превышала цену брильянта аналогичного размера, но он являлся мощным катализатором3 кваркового топлива. Асий собирался поучаствовать в гонках, поэтому ему такой камушек мог пригодиться.

Я загрузила рисунок в архив. Достала из тумбочки расписную шкатулочку, вложила туда бирюзулум и оставила возле проекционной панели на столе. Кристалл с насыщенным оттенком васильков поглощал свет панели управления, преломлял его и отпускал на стены тысячами блёсток.

Взревел сигнал тревоги, всё панели окрасились алыми оттенками. Голографические меню моргнули и исчезли. Последними погасли панорамные экраны, пол под ногами задрожал, издавая жуткий металлический скрип. Я не смогла запустить экстренный режим визуализации.

– Аня, пройди к спасательным капсулам!

Когда горе приходит внезапно, нужно встретить его достойно. Я встала, подбежала к шлюзу. Выйти из комнаты не удавалось – сенсорный слот заблокировался и не реагировал на прикосновения. Снаружи визжали голоса паники, в комнату просочился едкий запах дыма с нотками пригоревшего мяса.

– Ран, что происходит?

Он больше мне не отвечал. Интенсивность сигнала тревоги возрастала, но я не теряла надежды и самообладания. Перезапустить датчики касания не получалось, аппаратура умерла и запускаться вновь отказывалась. Поэтому я начала со всей силой быть ногами по входному шлюзу и звать на помощь. В какой-то момент мне послышалось, что снаружи воет ветер. Я била по шлюзу всё сильнее, толкала, навалившись плечом.

Раздался мощный взрыв, входной шлюз разлетелся вглубь комнаты рваным металлом с битым стеклом. Меня швырнуло на стену вместе с острыми обломками и обдало горячим воздухом. С нашим крейсером случилось что-то серьёзное, но когда приходит смерть, до последнего не веришь в таяние последних минут.

Человек в антрацитовом гермошлеме вошёл в комнату, рассекал экзоскелетом дым. Он переступил мои окровавленные ноги и направился к столу, не обращал никакого внимания на хрипящие просьбы помочь. Я успела заметить, как человек поднял шкатулку, достал бирюзулум и крепко сжал в руке. В его кулаке появилось насыщено-синее свечение.

Он даже не прикасался к датчикам, только посмотрел на них – рядом с ним вразнобой замигали голографические панели. Вспыхивали и мутно рассеивались запросы ввести команды.

В коридоре раздался новый взрыв – более сильный. Комнату сильно тряхнуло, во входной проём хлынула волна густого огня. Пламя настигло моё лицо, пахнуло сгоревшими волосами. Я пыталась закрыться руками, но тщетно. Пламя жадно поглощало ладони, превращая кожу и мышцы в пепел. Невыносимая боль сменилась ледяным мраком.

***

– Реанимировать не удалось. Киборг из уцелевшего куска мозга не запустится.

– Что?

– Приношу соболезнования, господин Хаон.

Мужчина опустил голову, закрыл ладонью лицо. Тяжёлый вздох пытались скрыть шуршащие приборы лаборатории.

– Андреич, но ведь остались живые клетки? Ты можешь хоть что-нибудь сделать?

– Их осталось мало… Можно попытаться вживить в ксеноботное4 ядро, чтобы совместить с нейроморфным устройством памяти5 звездолёта. Но мы не сможем вернуть личность человека. Помните, мы так однажды уже делали? Ран ещё работает?

– Да. Ядро Рана забрали ещё до взрыва. Он сейчас установлен на другом крейсере.

– Повторить с мозгом Ани?

– Приступайте.

Мои клетки переплелись с искусственными нейронами. Генерацию сигналов нейросети отрегулировали и адаптировали для синхронизации с живыми синапсами по обновлённой схеме, чтобы добиться максимальной энергоэффективности – это позволило добиться улучшенной регуляции функций для фазового перехода.

Мемристоры6 подключили к кускам моего обработанного мозга, полученный комок погрузили в питательную среду. На панелях управления отобразился стабильный сигнал, свидетельствующий об успешно проделанной работе нейро-инженеров. Но в каждой технологии есть преимущества и недостатки.