Васина мама

Вася мечтала о такой стёрке, чтобы уничтожать в мире следы грифельно-серых городов. У неё был такой сон, будто она рисует и рисует неудачно, грязно и скучно. Но во сне Вася не может прекратить. Из под её акварельной кисти выбегают корявые лица, бегущие по унылым улицам. Она рисует всё быстрей, но улиц всё же не хватает и лица переполняют огромный и пока белый лист бумаги.

После таких снов (а они настойчиво повторялись) Вася не хотела вставать и глядеть в окно, где всё пространство за стеклом занимал плохо нарисованный родной город. Вася чувствовала себя в нём виноватой.

В соседней комнате жил Васин брат. Молчаливый и почти совсем незнакомый человек, он давно уже работал в ночную смену, но всё ещё просыпался в семь утра. Он вздрагивал от испуга, хватался за брюки, но тут же вспоминал день недели и свой сон. У него сон был о том, как утром нужно вымыть зубы, не выронив их все в раковину, потом, придерживая рот ладонью, неловко совать ноги в ботинки. Просыпался он от того, что зубы всё-таки просыпались на пол, как будто речные камушки из разбитой банки.

Родители Васи мечтали жить на антресолях, как зайцы. Так поняла Вася, подслушав один из громких родительских разговоров.

Отец так и сказал:

– Забраться бы на антресоли, как заяц и, ну его к лешему, сидеть и только дрожать и морковку грызть.

Вася представила себе отца, скорчившимся на антресолях, с заячьим хвостом. А мать в её воображении почему-то всегда стояла к Васе спиной и улыбалась.

– Очень странно, – думала Вася, – откуда я знаю, что она улыбается? Лица-то не видно.

Кем стать в будущем Вася ещё не решила. Быть может самолётом или городом Прагой, где есть мосты и на мосту стоит слепой гном с фонарём. На голове у гнома несколько седых волос, а в качающейся, едва освещённой темноте словно шепчутся невидимые люди. Но самолётом тоже хорошо.

Они жили все вместе – мама, папа, брат и Вася – в доме на берегу с гигантским схематичным цветком на слепом фасаде. Мимо могли проплывать большие корабли. На другом берегу Камы курился осенним туманом лес и, когда закат, две полоски от ежедневных истребителей пересекали красно-жёлтые облака.

Над набережной, злобно освещённый, хлопал на ветру огромный флаг города. На нём плыл по чёрной волне корабль полный скелетов. Город давно захвачен пиратами, они жгут по праздникам большие костры и мучают людей.

Однажды Вася рассказала всю правду про нарисованный город соседу по лестнице – некрасивому и пузатому дядьке, покупавшему пиво в алюминиевой банке. Он когда-то был музыкантом и рубал рок в гараже, поэтому мог чего-нибудь понять.

Но, кажется, он не очень внимательно слушал, и поэтому Вася следующей ночью, рисуя во сне печальный город своей вины, перерезала ему горло густым кармином. Больше она никогда не видела соседа ни во сне, ни наяву.

Утром Вася просыпается раньше всех. Иногда ей кажется, что она вообще не спала. Вася сидит на кухне и дышит на стекло окна, отодвигая петрушку и кориандр подоконника. Когда из-за дома падал первый луч напряжённого солнца, нескладный Евгений Петрович в одних трусах выбегал на ежедневную пробежку. Вася каждый день видела его старт, но никогда не видела, чтобы он вернулся. Возможно, что каждый день появляется новый Евгений Петрович, чтобы убежать навсегда.

В кухню входит мама. Вася старается не оборачиваться на её шаги, но всегда украдкой косит глаза. Мама Васи очень красивая, особенно если утром, ещё не умытая, ставит чайник. Кудрявые пряди разбросаны вокруг её лица, как сияние. Заспанные, слипшиеся глаза и пересохшие губы переполняют Васю огромной влюблённостью, похожей на большую жалость. Мама утром казалась ей маленькой, беззащитной и целиком зависимой от её воли. Поэтому-то Вася и не смотрела на маму и ничего маме не говорила, чтобы не заставить её улыбаться и отвечать.

Никита был весь в сиянии, такой он был хороший. У него сердце льва и золотые волосы и руки. Он маленький и всегда, стесняясь, прячется за тётей Филей.

Никита – мальчик, но совсем не похож на соседа Толика или на папу. Сосед Толик только и делает, что рассказывает страшилки и хочет жениться на Васе. Папа уже почти превратился в зайца, так что, когда приходит вечером, то даже не ложится к маме, а сразу лезет на антресоли.

А Никита – само совершенство, от улыбки Никиты кориандр подоконника расцвёл своими мелкими цветочками. Никитины брови всегда в движении и Никита всегда удивлён. А ещё у Никиты папа – солдат, а значит его нет и никто его не видел.

– Мы всего лишь пытаемся прожить свою собственную жизнь. Глупо было бы делать что-то для чужого бессмертия. – Так говорила голова из телевизора. Голова была умная, в блестящих очках. Это был писатель с длинными волосами и женской грудью.