Васино утро

Наверху спуска маячила растерянная фигура подпаска Юрки. Он озадаченно чесал затылок. Потом исчез.

Маруся забрала Васю у Кольки и, присев на обочину дороги, придирчиво осмотрела и ощупала Васины руки, ноги, голову и всё тело.

— Синяков и то мало! — заявила она с удивлением и торжеством, таким тоном, словно это она оградила Васю от синяков. — А мог бы и до смерти зашибиться.

— До смерти навряд ли, — заметил Терёша. — Тут не круто.

— Здорово напугался? — спросила Васю Клава.

— Не, — замотал Вася головой.

— То-то ты орал, как резаный! — заметил Колька.

— Да как же удалось тебе покатиться, сидя внутри? — недоумевал Терёша.

Этот вопрос очень всех занимал.

— Неужели спустил её, бочку, значит, с горки, а потом изловчился и сам заскочил вовнутрь? — предположил Сенька.

— Да куда ему! — раздались голоса. — Это и тебе бы не враз заскочить!

— Там был теремок. Я в нём сидел. А потом стенки завертелись, завертелись. И я завертелся…

Других объяснений от Васи не удалось добиться.

Гурьба ребят двинулась вверх по дороге. Маруся торжественно тащила Васю.

Когда миновали несколько изб, Вася закричал:

— Хочу к деде! Во-он он идёт!

Прикрываясь рукой от солнца и озираясь по сторонам, по улице брёл дедушка. Он искал Васю.

ПОД КРЫЛОМ У ДЕДА

Когда шли домой, дедушка бранил Васю:

— Где тебя носит с самой спозаранки? Хожу, ищу — как сквозь землю провалился.

Вася семенил рядом, держась за дедову руку.

— Бабушка приехала?

— Да она раньше вечера и не обещалась.

— Деда, знаешь, Кузька в капкан попал, такой старикан неосторожный! Хорошо, что не носом, а то бы вовсе ему конец! А теремок в машину превратился! Завертелся, завертелся, да и покатился с горки. У дяди Семёна трактор поломался, потому что Семён лодырь! У папы-то, небось, не ломается! Гуси как гоготали! Прямо, ну, как… трещотки!

Под Васину торопливую болтовню вошли они в избу.

Дед неодобрительно оглядел Васю:

— Измазюкался весь. Как есть чумичка!

— К Дусе племянница приехала, — сообщил Вася. — На поправку. Аня — племянница.

— Это к которой же Дусе? У нас в колхозе Дусь…

— Это которая Дуся с поросятками.

— И на свинарнике побывал? Чистый кузнечик ты, Вася! Скачешь и скачешь. В одно место за тобой кинешься, а ты уж в другое скакнул. Вот пожалуюсь отцу, — он те всыпет. Скидай одежду!

Сопровождая каждое движение воркотней, дед приволок из сеней корыто, налил в него воды из большого чугуна, что стоял в печке.

— Садись живо!

И сидя в корыте Вася не умолкал.

— Если было три воспаления лёгких, станешь бледный и худой. Я до мамы немножко не дошёл. Бочка меня укатила. Ежиков нашёл наш Полка-а-а-а! — Вася заголосил, замахал руками: мыло попало ему в глаза.

А немного погодя он в чистой рубашонке и штанах сидел за столом и, сопя от удовольствия, ел кашу с молоком. Ой, как вкусно!

Полную миску опустошил Вася, даже живот у него стал тугой. Немножко он посидел молча, раздумывая. Внезапно глаза у него стали хитрыми. По лавке Вася подобрался к деду, встал на колени, приник к старику. Да как гаркнет ему в самое ухо:

— Га-а!

Дед так и отпрянул.

— Это ещё что? Как ты посмел такое делать? У меня и так уши заложены.

— А это не я, дедушка, не я!

— А кто ж, скажи на милость?

— Это эхо! — Вася нагнулся и легонько куснул жилистую руку деда. — Оно ведь кусается!

— Ох, Вася, Вася, что из тебя только выйдет? При таком-то скоморошестве!

Кряхтя, дед поднялся с лавки и стал собирать со стола посуду.

А Вася — шасть в угол за печку и оттуда тоненько завёл:

— Кто-о идё-от? — И толстым голосом отвечает: — Ва-а-ся-а!

Усмехнулся дедушка:

— У тебя и эхо не как у людей. Больно уж развитое. Давай живо, на боковую отправляйся!

Вася замер в углу на корточках, потом забубнил себе под нос:

— Ты с ума, дедка, сошёл, чтобы мне сейчас спать ложиться? Когда бабушка в городе, а мама на обед ещё не пришла!

— Что? Что? Ах ты, петрушка курносая! Родному деду такие слова! Где хворостина? Нету больше моего терпежу́ с таким внуком. Хоть плачь! — Старик провёл рукой по глазам.

Хворостины Вася не боялся: дед ею только размахивал. Но можно ли стерпеть, чтобы старенький дедушка плакал?

Выскочил Вася из угла, уткнулся в дедовы колени:

— Я лягу, лягу! Я, знаешь, дединька, просто так лягу, на лавку, на твою овчинку. Только на кровать не хочу!

Повздыхал дед и постелил на лавку овчину мехом кверху, положил подушку в ситцевой цветной наволочке.

Лавка под самым окошком. Окошко настежь распахнуто. Вася лежит на боку и смотрит в окошко.

Острокрылая ласточка, чернильно-синяя, с белой грудкой, стрелой пронеслась через двор. Наверно, она полетела к речке.

— Деда, почему мама так долго не приходит с работы?

— Работы много, милок. И домой идти далеко. Там, видно, и пообедает.

Вася шумно вздыхает:

— Я бы маме помог, — она б скорей управилась… Всё бочка виновата!

Потом лицо его проясняется:

— А я шофёром стану! И ещё доктором. Вот ты заболеешь, а бабы с мамой дома не будет, я тебе сам банки поставлю. Доктора, правда же, умеют банки ставить? Да, деда, умеют?

— Умеют, милый, умеют, — сонно отозвался дедушка.