Васька

Заключительные слова потонули в аплодисментах. Инженер Бибиков крикнул «ура». Несколько блеклых канцелярских голосов подхватило. Получилось слабо, не в лад, как на затянувшемся банкете.

«Все наконец», – подумал Митя.

Первый Прораб шагнул к двери, остановился, взглянул на Лободу и спросил отрывисто:

– Как фамилия?

– Лобода, товарищ секретарь…

– Да не ваша!..

Лобода догадался, что нужна фамилия ударницы, и оглянулся на Бибикова. Инженер замялся. В мозгу назойливо вертелось прозвище Васька, а фамилия на язык не давалась. И только вспомнилась, председатель шахткома, стоявший в положении «смирно», выговорил:

– Васька!

– Как? – грозно нахмурился Первый Прораб. – Васька? Почему Васька?

Все молчали.

– Чугуева ее фамилия, – не вытерпел Митя. Часы показывали двенадцать минут девятого. – Васькой ее прозвали. Произвели в мужской род.

Чело Первого Прораба разгладилось. Он улыбнулся.

– В мужской род произвели?

– Ну да. Она в комбинезоне шла, шофер обознался, крикнул: «Васька, крутани!» В штанах – значит, Васька. С той поры и пошло: Васька да Васька.

– А как с машиной? Завела?

– Завела. Чего ей. Разбудила с одного оборота.

– Разбудила? – Первый Прораб оглядел Митю сверху вниз и снизу вверх, словно снял мерку. – А ты кто такой?

– Я? Платонов.

– Не Васька?

– Не Васька. Дмитрий.

– А по должности?

– Бригадир проходчиков.

– И временно исполняет обязанности комсорга, – уточнил Лобода.

– А комсорг где?

Снова возникла заминка. Комсоргом был самоубийца маркшейдер, однако происшествие с маркшейдером Лобода в свое время скрыл и теперь не знал, как отвечать.

– Комсорг повесился, – сказал Митя.

– А! Мне эта история известна. – Первый Прораб нахмурился. – Что же вы не ставите Платонова комсоргом?

– Недодумали, – сказал Лобода. – Недоглядели…

– Кадры маринуете! Вас учат не бояться выдвигать молодежь!

Первый Прораб протянул Платонову руку.

Митя пожал ее, как положено. Мягко. И Первый Прораб отбыл.

Контора опустела. Остались только руководители шахты, Ротерт и Абакумов. Они сбились в кучу, голова к голове. Митя вышел на улицу, поехал к церкви Флора и Лавра и, конечно, опоздал. На сугробе было нацарапано: «Тебя нет. Я ушла».

– Вот черт лысый! – ругнул Лободу Митя.

Как бы он поразился, если бы узнал, что свидание сорвали не Лобода и не Первый Прораб. Как бы удивилась Тата, если бы ей сказали, что в опоздании Мити виноват вождь мирового пролетариата.

Но ни Мите, ни Тате этого никогда не суждено было узнать, так же как и все мы не знаем истинных причин наших удач и несчастий.

5

В следующий раз Митя принял все меры, чтобы не опоздать на свидание, и опоздал опять. Пробившись в трамвай, он был уверен, что на этот раз поспеет вовремя. Он ехал и прикидывал, с чего начать хвастать: с того ли, как Первый Прораб прощался с ним за руку, или с того, что перепуганный Лобода выделил ему отдельный кабинет.

Погрузившись в размышления, он не сразу сообразил, что трамвай, обязанный везти его к Тате, стоит, и стоит давно. Никто не выходил. В те годы вагоны забивались до отказа. Вылезешь, потом не влезешь.

– А я тебе говорю, пути просели, – объяснял один пассажир другому. – Метро копают – пути садятся. Моли Христа, что в яму не загремел.

– Мы привыкши! В нашем дому двери сами отворяются. Ровно нечистый дух бродит.

– Это что! У нас, на Остоженке, рюмки в шкафу чокаются. Ей-богу! По своей инициативе.

– Метро чертово! Всю Москву разрыли…

Митя пробился на переднюю площадку, увидел длинную трамвайную пробку, ахнул и бросился на стоянку таксомоторов. Машин не было. У пустого места мерзла уныло-злая очередь. Митя зашагал пешком, поминутно оглядываясь, не мигнет ли, на счастье, красный огонек. На Рождественском он понял наконец, что опоздал, и опоздал безнадежно. Все-таки он свернул на Юшков и пошел поглядеть, не написано ли что-нибудь на сугробе. Он вышел на Мясницкую и глазам не поверил. Тата в каракулевом манто и в заячьей ушанке близоруко читала мхатовскую афишу.

– Руки вверх! – крикнул Митя.

Она сказала грустно:

– Господи, какой глупый!

В этот вечер на лице ее были заметны следы стойкой взрослой грусти, но Митя не мог не похвастать о новой должности, о Первом Прорабе, о кабинете. Тата слушала бесчувственно. Тогда он соврал, что в кабинете у него будет телефон.

– Перестань городить чепуху, – сказала Тата.

Митя надулся. Причиной Татиного недоверия, подозревал он, было прошлогоднее событие.

Это событие стоит того, чтобы о нем рассказать.