Дочитав, Ковь одобрительно хмыкнула, достала из рукава заколотую туда на подобный случай иголку, надколола палец и оставила на пергаменте свой кровавый отпечаток. Шепотнула, чтобы никто сглазить не смог, подождала, пока окончательно побуреет, и отдала документ терпеливо обтекающей русалочке.
— У Васки чтоб не смела ничего требовать, узнаю, за жабры над костром повешу и прожарю хорошенько! — грозно сказала Ковь и протянула ладонь, — Задаток!
Русалочка ссыпала в ладонь мелкий речной жемчуг. Очень скоро ладонь переполнилась, а жемчуг все сыпался и сыпался из сложенных ковшиком ладошек, рассыпаясь по полу, закатываясь в щели между досками. Его было уже гораздо больше, чем могло поместиться в широких Ковиных ладонях, что уж говорить о русалочьих. Однако Ковь даже и не подумала кинуться собирать или хотя бы подставить мешок.
— Так не честно! — пискнула русалочка, — как я могу наполнить твои ладони с верхом, если ты расслабила руку?
— В следующий раз умнее будешь, — ухмыльнулась Ковь, — В любом договоре можно найти лазейку и обернуть в свою пользу. Твоя — просто таки классическая.
— А… — Кирочка быстро-быстро заморгала глазами.
— Поэтому иногда стоит просто поверить. Все. Задаток получен, я в деле. Разве я могу отказаться?
— А…
— Считай это платой за мою науку. Что у вас за речка такая, над каждой жемчужинкой трясетесь — обеднеете, что ли, сильно с пары лишних? Жадность — это плохо. Скажи спасибо, что я не позвала Васку, у него ладони больше моих… Тоже лазейка, между прочим. Ковшик разный бывает.
Русалочка оскалилась:
— Вот поэтому про вашу честность только легенды и ходят! На практике никто не подтвердил!
Ковь поморщилась:
— Я же вовсе не хочу с вами ссориться, делать мне нечего! Забирай все, что сверху рассыпала, ползай на коленках, коль спину не ломает, жалко мне что ли? Я свою меру знаю, и свою медяшку всегда заработаю, хоть одна, хоть с Ваской; с Ваской, конечно, оно сподручнее… С братом познакомишь?
Такой резкий переход сбил русалочку с толку. Вместо того, чтобы склониться за «лишним» жемчугом, она закрыла лицо ладонями и опасливо глянула из щелочки между пальцами:
— А почему… именно с братом? Как поняла, что родной?
— А кто еще-то? — вздохнула Ковь, — батюшка — водяной, оно понятно. Сестрицы — другие русалки. А брат кто?
— Мавка брат, — русалочка дрогнула плечами, — мавка… на пять лет младше, на пятьдесят мудрее. У батюшки учится, дело принимать будет. С тобой говорить давно хотел, но ему от реки уходить нельзя: приметный больно.
— Мавка — у водяного в учениках? Еще скажи, сродственник…
— Так мужчина же. Мавки-мужчины — большая редкость, может, и не мавка вовсе… Но вот так вот… Получилось. Спины нет, не родился толком… мавка, как еще назвать? Брат он мне единоутробный, а может и родной — кто баронов различит-то? Говорят, они любили в молодости вместе порезвиться.
— Это что же, мать твоя…
— Беременная была. Совсем немножко не доносила…
Русалочка разрыдалась.
— Ладно, тухлятина, не хлюпай. Лучше сбегай, Васку растолкай — пойдем с твоим братцем поболтаем.
В отличие от Кови, Васка был свеж и весел. Кирочка нашла его на заднем дворе, где он лихо размахивал мечом. Вокруг него столпилась стайка восторженных девушек; Кирочке почему-то показалось, что тренировка в одних штанах проводится отнюдь не во славу воинского искусства.
— Тятя! — Пискнула она, и тут же поймала на себе парочку оценивающих девичьих взглядов.
Подпустила волосы личины рыжины и повторила:
— Тятя! Мамка сказала, хватит тут торсом вертеть, дело есть!
Васка резко остановился, зло усмехнулся.
— Тятя? Мамка, говоришь, сказала? Что, так и сказала? Цитируешь, мелочь?
— Я таких слов не знаю, чтобы цитировать! — возмутилась Кирочка.
— Пошли, мелочь.
— Ага! — счастливо согласилась Кирочка, беря Васку за руку.
Когда они отошли немного, Васка холодно осведомился:
— Ну и откуда тебе столько наглости? «Тятя», тоже мне… Ковь тебе за «мамку» голову открутит. Что случилось-то?
— С братиком моим пойдем знакомиться, — выпалила Кирочка, не выпуская Васкиной руки, — младшеньким. А тятя ты, потому что иначе как объяснишь, что я к вам в комнату захожу, старый ты извращенец?
— Ой ли? — насмешливо спросил Васка.
Кирочка отвернулась, чуточку покраснев.
— Ты хороший, Ковь хорошая. Извини, очень уж искусительно. Дай помечтать, а?
Васка немного помолчал, потом сказал тихо:
— Мечтай. Вот только сводить нас не смей: упокою.
И как-то так он это сказал, что Кирочка сразу поняла, упокоит. Как решит, что ее магию на себе почуял, так и упокоит. Видимо, из тех кто до последней капли крови отстаивает свою и чужую свободу воли.
Но руку Кирочкину не отпустил.
Добрый.
— Меня зовут Гьетемох. Гьетемох Дитьерлих. Можно просто: Етель.
Васка хотел было спросить, по какому праву этот нечистик примерил аристократическую фамилию и знает ли, что за это бывает, но наткнулся на взгляд мальчишки, и язвительное замечание замерло на языке.