Васка да Ковь (СИ)

— Ты первый подсунул мне крапленые карты, мужик. И я требую свой меч.

— Бери свою бабу и иди за мной.

— Ты не расслышал? — Васка вскинул подбородок, — Я сказал «требую».

Из-за спины Горелого, откуда-то из теней, раздалось разочарованное прицокивание.

— Э-э-эх! — Сказал Ложка, толкнул одного из похитителей на второго, пнул Горелого под коленку. Арбалетчик дернулся, Васка толкнул Ковь к дыре в стене и сам отскочил с линии выстрела. Ложка заслонился от удара арбалетчика сумкой, потом и сам ударил по прикладу — тот задрался вверх, выпущенный болт сколол немалый кусок камня.

Ковь юркнула в дыру. Васка, перехватив одобрительный взгляд брата — за ней.

Ложка влетел в дыру через несколько невообразимо долгих секунд, кое-как прикрыв ее остатками обугленной двери, которые ухватил за оплавленную ручку.

Бинтам на правой руке не поздоровилось, но Ложка как будто не замечал этого. Он улыбался по-детски беззаботно, и Васку это немало пугало: брат никогда в детстве так не улыбался.

Через плечо у него висела огромная дорожная сумка, явно снятая с Шалого: и как только дотащил?

— Какими судьбами? — Ворчливо начала Ковь.

«Осматривал эти катакомбы с другом… давно», — фыркнул Ложка и подтолкнул ее в сторону следующей дыры, — «Еще три стены и открываем дверь».

— Скажи это Кови, а не ее спине, брат.

«Слишком громко выйдет», — фыркнул Ложка и кинул в Васку связкой ключей, — «Открываем».

В следующей камере Васка услышал хруст бедной дубовой двери, так и оставшейся прикрывать первую из спасительных дыр, так что спросил, только когда они уже запирали Ложкиными ключами заветную дверь.

— Что, так и выйдем?

Ковь сотворила маленький электрический шарик. В его не слишком ярком свете лица казались злыми и усталыми: обозначились тени под глазами, под носом… на стенах кривлялись тени-уродцы, передразнивая их движения. Васка посторонился: не хотел бы он этот шарик задеть.

«Почему нет?» — Ложка снял с плеча сумку и достал оттуда поочередно Васкины сапоги и сапоги Кови. Ложка различил на дне еще одно платье. Ложка перехватил его взгляд.

«Могла загореться», — пожал плечами.

— Лучше бы ты штаны взял. — Буркнула Ковь куда-то в сторону, не глядя на Ложку.

— Слишком легко. Не хочешь повидаться с Шайне?

«С ней сегодня городская стража повидается», — наконец-то скривился в знакомой кислой гримасе Ложка, — «А если и ускользнет, жизни Шакалам в Столице все равно не будет; не на того замахнулась».

Ковь поспешно натягивала сапоги, сердито пыхтя под нос что-то неразличимое.

— На скромного законника. — Нахмурился Васка.

Ложка отвел глаза. Ковь встала, притопнула ногой, проверяя, как сел сапог. Покачала головой.

— Змей. — Буркнула она себе под нос. — Гад ползучий.

Сияющая улыбка, вернувшаяся было на Ложкино лицо, чуть поугасла. Васка с интересом наблюдал, как Ложка борется сам с собой, упорно не кривясь в привычной кислой усмешке: улыбка держалась исключительно на силе воли, которая, увы, явно заканчивалась.

— Ладно, прощен. — Коротко сказал Васка.

Он-то не лучше. Вон, архиархижрецом стал, а кто об этом знает, кроме Ха? А ведь говорили Васке все вокруг: одумайся, мальчик, ты чего, совсем сумасшедший? Из-за какой-то десятины кому отдаешься? Под чью длань холку подставляешь?

Но он был молод, упрям, и думал, что ничего хуже смерти матери с ним случиться уже не может. Ну-ну. Вот и сделал из своей жизни одну сплошную неопределенность. И других зацепил… Может, не стоило забирать Ковь со свадьбы подруги? Ушел бы один, а Ковь жила б куда счастливее: никто бы ее не похищал, не было бы у нее такого мужа, а был бы кто-нибудь другой, более подходящий…

Они шли по длинному, почти бесконечному, коридору. По крайней мере, Васка не видел никакого выхода из него. Преследователи, наверное, давно отстали и заблудились: Васка вот заблудился точно. Узкая каменная кишка давила на плечи, продирала холодом спину. Ковь шла первой, она единственная видела в темноте. У нее над плечом все так же парил маленький электрический шарик, худо-бедно освещая путь остальным.

Она научилась этому в Школе. Как и хотела, к чему и стремилась: хоть с одной силой она научилась управляться.

— Ковь, что случилось с драконятами? — Спросил Васка неожиданно даже для самого себя, пытаясь перекричать ватой застрявшую в ушах тишину.

Ложка прислушался, но уточнять ничего не стал. Васка подумал, что позже стоит историю брату пересказать: Ковь вроде не запрещала, а сама по себе история немало для нее значит. Кому как не мужу стоит ее знать?

— Драконенком. — Поправила Ковь глухо, — Остальные, увы, родились мертвыми. Она недавно замуж вышла.

— Она?

— Ты у нее на свадьбе гулял. И мне догулять не дал. Вичка… Викерья. Она, да.

— Но она же…

Васка попытался вспомнить, как она выглядела, но с трудом выцепил из темного омута только нос — кажется, картошкой, лицо — кажется, круглое, волосы — кажется, коричневые… каштановые, кажется…

— Она решила жить человеком. — Ковь пожала плечами. — Почему бы нет? Если ты и дракон, и человек, ты можешь выбирать, что тебе больше по душе: так мне кажется.

— Но жизнь короче, и…