Васка да Ковь (СИ)

— Мама скоро ужин накроет. — Фылек просочился в комнату, но не плюхнулся, как обычно, на стул, а спрятался в темном углу и теперь неловко переминался с ноги на ногу.

Смотрел он почему-то в окно, являя Васке курносый свой профиль. Странно, вроде раньше нормально общались — не на равных, конечно, но чтобы Фылек перед Ваской робел, такого давно уже не было.

— А повернись-ка другим боком. — Тихо попросил Васка, больше всего желая опровергнуть собственную догадку.

Тот неохотно повернулся.

Не получилось опровергнуть. Под глазом у Фылека наливался синевой свежий синяк.

— Ага. Ясно… Кто это тебя так?

Фылек молчал. Сопел.

Снова отвернулся.

Вряд ли мальчишка не рассказал бы, будь это боевые раны, не в его характере. Скорее использовал бы как повод, чтобы выпросить таки у Васки пару уроков кулачного боя. Он давно уже просил, но Васка сам был в рукопашной не силен, а признаваться в этой слабости не хотел, потому каждый раз делал вид, что очень занят.

Значит — подрался он не с уличными мальчишками. Ну да, вон, костяшки целы, штаны чистые. В грязи его не валяли.

— Хозяйка?

Была у Васки отчаянная надежда, что удастся списать все на противную тетку… Жалко, что сам он в это почти не верил.

— Нет. — Замотал головой Фылек, совсем как норовистый жеребенок, окончательно похоронив Васкины иллюзии, — Хозяйка хорошая. Не знаю, как с вами вышло. Не злая она. Магиков не любит, суеверная. Но хорошая. И никогда раньше на постояльцев не кричала… Ну, когда не платили — бывало, но никогда так… Страшно. Как будто подменили. Сама на себя была не похожа. А это… — Он указал на синяк, — Меня… конь. Копытом.

Конечно. Конь. Копытом. По форме — копыто один в один. А звали коня с такими замечательными копытами Кенсвеном. А Васка-то еще, дурак, думал, почему Фылек так отчима не любит. С женой-то Кенсвен душа в душу… Вот оно что.

Однако вслух Васка этого не сказал. Не выйдет ничего хорошего, если он вмешается в чужое семейное дело. Если напрямую — так точно ничего. Он же не знает, кто прав, кто виноват, и чем Фылек заслужил фингал.

— Конь так конь. Мой Шалый лютует?

— Нет, ваш смирный. — Улыбнулся Фылек, — ждет. Тоскует немного…

— Думаю, недолго ему тосковать. — Протянул Васка.

— Это ж вы чего, скоро отбудете? — Встрепенулся Фылек и вылез, наконец, из своего угла, — а может, еще чутка побудете?

— Мы не можем остаться здесь навечно. — Пожал плечами Васка, откладывая книгу, которую до того бесцельно вертел в руках. — Нам нужно идти дальше.

— А это куда?

Бесхитростный вопрос. Очевидный. Казалось бы, ответить просто… По дороге и до горизонта, очень романтичный и совершенно нежизнеспособный ответ. Мальчишке понравится, но себе-то врать зачем? И правда, куда? Ковь, наверное, окончит свой путь в деревне, очарованная каким-нибудь особо везучим Рыком, а куда идти Васке? К брату?

Раньше он хотел доказать, что что-то может. Что чего-то стоит. Что есть вещи, в которых он сильнее. Казалось, завоюй он славу, все решится само собой. Брат раскается, зарыдает, скажет… ну, ладно, не скажет, но напишет: «Дражайший мой брат, не прав я был, отказываюсь от наследства и ухожу в монастырь, дабы замолить свои грехи». И пару раз от большой-то печали головой об косяк… Но сейчас Васка избавился от юношеских иллюзий и здраво смотрит на вещи: фантазии его это не сказочная мура, нет, эта мура родом из детских песенок для самых маленьких, где половина слов это «гули-гули».

Какой толк в силе, славе, известности, если у брата есть бумаги? В том числе и та бумага… где двенадцать лекарских печатей. Брат постарался, обустроил все роскошно: созвал для младшенького консилиум. Сколько он на это денег потратил — страшно предположить. А ведь Васка на следующий год не просто так откладывал. Интересно, справился ли брат с предсказанным неурожаем?

Васка заставил себя улыбнуться.

— Куда ветром занесет.

— То есть правда, да?

— Что?

— Ну, что если Ха служить — судьбу потеряешь и… — Фылек выразительно покосился на рыжую Васкину шевелюру, — С ума сойдешь?

— Что-то новенькое. Я похож на сумасшедшего? — Теперь уже по-настоящему усмехнулся Васка.

— Ну, у нас говорят, что рыжие все немного того. — Фылек выразительно покрутил пальцем у виска.

Тут Васка не выдержал, рассмеялся в голос, громко, до слез. Фылек смотрел на него с интересом: наверное, кроме Васки настоящих сумасшедших не встречал.

Отсмеявшись, Васка вытер слезы рукавом и молитвенно сложил ладони:

— Ха, я оценил. Спасибо. — Потом, резко посерьезнев, — и чему вас тут только солнцепоклонники учат? Ну что у тебя в голове за каша, кто ее тебе туда выплюнул, скажи? Вот стану настоятелем храма Ха, приду и плюну ему на лысину, так ему и передай.

— Но у Ха же нет храмов? — Удивился мальчишка, — Как ты станешь настоятелем?

— Не совсем. Просто Ха было лень продумывать все эти ритуалы, церемониал, молитвы, церковную иерархию… Я его понимаю, ему же еще Гарру надо было у Отца-Солнце отбить, тут не до возни со смертными и собственными недоделками… Знаешь же эту историю?

— Гарру?!