Васка да Ковь (СИ)

«Потому что он мне не брат?» — Зло ухмыльнулся Ложка, — «Потому что я не просил его любви, я просил, чтобы меня оставили в покое. Он — и все его Пустынные Шакалы разом! Я просил покоя — и что я получил? Предложение отдать замок — по-братски? Да к Ха такие предложения! Его любовь была слишком сильна для меня, он лепил из меня — себя, а я не настолько безумен!»

Ложка убрал с лица выбившиеся из косы пряди и продолжил уже спокойнее.

«Шайне, я отдам тебе его кольцо. Твой выбор, что с ним делать. Разве ты не этого хотела? Назначь на место главы кого-то, кем действительно сможешь управлять, похорони… тело. И забудем друг о друге, как о страшном сне».

— Ты же знаешь, что кровь смывается только кровью?

«Неужели ты действительно готова начать против меня всю эту вашу ритуальную кутерьму лишь потому, что я сделал это раньше, чем кто-либо другой?» — Несмотря на издевку в его словах, Кирочка не могла не заметить, как напряглись его плечи.

— Лишь тебе он доверял настолько, чтобы повернуться спиной. — Теперь Кира слышала в словах Шайне неподдельную горечь и неподдельную ненависть, — Если бы не ты, этого никто бы не сделал!

«Боишься не найти такого же сильного покровителя, Шайне?»

— Заткнись!

«Забирай», — кольцо полетело в сторону Шайне серебристой рыбкой, — «Нам обоим надоел этот разговор. Забирай тело брата, и если я увижу хоть одного шакала на моем пути…»

— О, будь уверен — не одного! Ты увидишь множество шакалов! И каждый будет жаждать твоей крови…

«Ты всегда любила красивые вещи, Шайне. Красивые серьги. Красивые кольца. Красивые платья… и красивые слова. Но доставал их для тебя брат, которого, увы, больше нет. И слова твои исполнял тоже Шектах. Я посмотрю, как ты справишься с Шакалами, Шайне. Сможешь удержать в своих красивых ручках? Сможешь натравить на меня? Тогда и торжествуй. А пока — забирай тело и убирайся».

— Одна?!

«Тебе стоило бы просчитать все варианты, прежде чем заявляться сюда одной, но, так и быть, ты можешь взять повозку».

И Ложка сунул руки в карманы, завершая разговор.

Шайне пропыхтела от двери что-то нецензурное, а потом унеслась, стуча каблуками.

Когда стих перезвон, Кирочка высунулась из-за занавески.

— извините.

«Не за что», — отмахнулся Ложка, — «Когда я тебя здесь увидел, я решил, что это судьба. Шайне есть за что меня ненавидеть, меня и… всех, кто мне близок, как ты понимаешь. Я думал, она может струсить, она должна была струсить, но, увы, ее смелости хватило на объявление мести. Поэтому я больше не думаю, что молчание сможет решить хоть что-то, молчание, увы, опасно».

— Тебе нужна была свидетельница, которой Васка поверит, и которая не вылезет в самый важный момент из-за шторы, полыхая гневом. — Кивнула Кирочка.

«Несмотря на определенные недостатки, ты достаточно умна, чтобы вести себя как пятилетняя девочка в пятилетнем теле. И достаточно умна, чтобы сидеть тихо», — кивнул Ложка, — «Поэтому я решил — это не иначе как судьба».

— Ковь тебе Шайне не простит. — Вздохнула Кирочка.

«Я умею выставлять приоритеты».

— Вы с Ваской очень похожи. — Хмыкнула Кирочка, вспоминая рассказ Фыля, — в чем-то. Но он не простит тебе Ковь.

Ложка развел руками.

«Он сказал, для примирения достаточно искренности, и я дам ему искренность». — Снова откинул мешающиеся пряди, зарылся пальцами в волосы на мгновение, — «Ты же хочешь, чтобы все было хорошо? Ты так старалась… Ну так и сделай… я совершенно разучился иметь дело с нормальными людьми!»

Кирочка задумалась.

Она не знала, что это за человек, она не могла точно знать его целей. При ней он хорошенько поцарапал беззащитную девушку ножичком — вон он, торчит себе в двери, как будто всегда там был. Он убил как минимум одного человека… который потом встал упырем.

Он брат Васки. И нравится Кови. И он воспринял ее всерьез. С самого начала, когда увидел ее в первый раз, он уже знал, что никакая она не маленькая девочка.

Как когда-то Ковь.

Как когда-то Васка.

И он позволял ей дурачиться. Он сел играть в игру, когда она попросила.

Пожалуй, этого Кире достаточно.

Почему бы не помочь хорошему человеку?

«Хочешь, убью ее для тебя?»

Вопросительный знак — стремительным росчерком. Слишком угловатый на фоне кучерявых Ложкиных букв. А сами буквы стоят рядочком, аккуратные, ладные, как будто не на весу писались. Бока у них округлые, хвостики завитые, ни единой помарки.

Рука писавшего не дрожала.

Как будто эти слова такие же обыкновенные, как просьба поджарить картошки на ужин, которой Ложка кинул в Ковь во время игры.

Ничего не значат.

И только последний знак выдает волнение. Слишком угловатый, слишком поспешный — как будто его писала совсем другая рука… Но Кови почему-то казалось, что это волнение не о сути записки, а о том, как ее примут.

Ложка отчаянно пытался понравиться. Все эти церемонные извинения, вежливая речь, игра в корабли и палубы с капризной нечистью и полузнакомой женщиной… и то, насколько далеко он может зайти на этом пути, пугало. И ничуть не тешило ее женскую сущность: Ковь отлично понимала, вряд ли она нужна сама по себе, просто… Васка ее ценит.

Ковь скомкала записку. Хватит, хватит об этом думать.