Васькина френдзона

— Окей! Мам, если что я за психоанализом к тебе, и только попробуй меня потом проигнорируй. Но давайте так, этот вариант я буду рассматривать, если ничего не найду до отлёта, — предупредила на всякий случай.

— Идем, Васек, искать тебе жилье, — предложил Матвей, подымаясь из за стола.

Ну, и как думаете, мы искали квартиру? Неееет! Нашлось занятие повеселее — швыряли друг в друга снег, валялись в сугробах, разглядывали огромное звёздное небо, которое не видно в городе. Побесились основательно, что я задыхалась от сбившегося дыхания.

— Полетела бы со мной на Марс? — поинтересовался Сыч, лёжа в снегу и смотря в черную бездну.

— Он большой, там было бы куда идти, чтобы передохнуть от тебя. Так что, полетела бы, — согласилась, двигая руками и ногами, чтобы оставить отпечаток ангела прямо в саду.

— Тебя только это волнует?

— Да, потому что вместе мы не пропадем. У нас ведь мозги работают, дополняя друг друга. Мы бы получились гениальным человеком, соедини нас вместе, — оповестила я свои детские мысли. Иногда мы любили поболтать о всякой ерунда, пофантазировать.

— Согласен! А если бы я встретил какую-нибудь марсианку.

— Ой, Сыч, не «если бы», а в любом случае встретил. Ты же как липучка для мух. А я бы потом была крестной вашим детям.

— То есть ты допускаешь мысль, что я буду спать с марсианкой, но не с особью своего вида?

— Вот тебе лишь бы с кем-нибудь переспать! Я замёрзла, идём в дом, а лучше в баню. Отходишь меня веничком в наказание за то, что сдалась родителям, — убежала я от ответа. Если честно, я была даже в замешательстве потому, что не думала подобным образом о Сычеве. Но вот стыдно признаться, что марсиаке я бы точно его не отдала.

* * *

Ну, вот, она умирает. Лежит в своей постели и постаеывает. А вид такой, словно в ее теле скопилась вся скорбь этого мира.

— Принес? — прохрипела скорее всего, а не проговорила.

— Целый пакет.

— И что стоишь? Садись.

— Чтобы меня потом заперли с тобой на карантин? — уточнил Матвей.

— Ты уже попал в опасную зону, малыш, — слабо улыбнулась. Стебется — это хорошо! Значит, не все так плохо, как кажется. Симулировать эта чертовка могла всегда, сколько он ее помнил. В ней погибала великая актриса. Да не просто погибала, она чахла каждый день без выплеска порции драматизма.

Делать нечего. Сел у ее ног, натянул повыше маску, чтобы гнусные микробы не проскользнули в его молодой взрослеющий организм. Достал из пакета первый мандарин.

— О, да, Сыч, ты теперь мой личный мандариновый раб, — скорби на лице было меньше, она словно испарилась, когда по комнате разнёсся устойчивый запах цитрусовых.

— Я больше с тобой не буду спорить, Василий. Ты — хитрожопая скотина.

— Молчи и работай, раб! Солнце ещё не село.

— А тебе от них не будет плохо?

— Не знаю. Мне вообще пофиг. Я сейчас ни запахов, ни вкуса не чувствую.

Она бесила. Жутко бесила. Но Матвей ничего не мог с собой поделать. Эта девочка когда-то давно ворвалась в его жизнь и теперь не отпускала.

Даже в этой клетчатой пижаме, распухшим от простуды носом, красными глазами, она выглядела очень мило. Что-то шевелилось там внутри. Наверное, если бы Колян не признался ему, что влюблен в Ваську, он бы так и не посмотрел на нее другими глазами. Все эти десять лет Васька была своим парнем, а теперь Матвей заметил, что она давно из безформенной боевой девчонки превратилась в симпатичную девушку со скверным характером, который мог вывести из себя любого. А его, Матвея Сычева, в первую очередь. И чтобы не казаться полнейшим идиотом, он решил, что лучше этот интерес подавить в зародыше. Васька безжалостна, она запросто может и не подавится. Достал мандарин, вздохнул и приступил к работе.

2. Влад

Она улетала, но обещала вернуться. А ещё она совсем не поняла, почему так быстро пролетели каникулы. Помахала родителям ручкой в аэропорту, написала слезливое сообщение Антону, который умотал ещё три дня назад, о том, что будет помнить, но отношения изжили себя, и спокойно прошла в зал ожидания, таща на спине котомку.

Вообще не люблю таскать с собой вещи. Поэтому жёлтый чемодан так и остался дома, а его место занял увесистый, достаточно вместительный рюкзак. Это я летела домой, как настоящая леди — на шпильках и в пальто. Уезжала я уже на «спорте», потому что приводить свой внешний вид в идеальный в четыре утра, ну никак не хотелось.

— Вещи перевезем сегодня? — уточнила я, укладывая голову на плечо Сычеву. Он дернулся, шарахаясь от меня, как от прокаженной.

— Не трогай, ты, ещё заразная.

Ах, да! Мое лежание на холодной снегу не прошло бесследно. Три дня после я провалялась с температурой, а теперь продолжала хлюпать носом, что пугало бедного парня. У него иммунитет оказался крепче. Нет, если бы, конечно, он попарил меня, то ничего бы такого не случилось, но этот идиот наотрез отказался от такой затеи. Будто мы в парилке голые. Ладно, было бы это впервые. А вот теперь ещё и возмущается.