Васькина френдзона

А слышали ли вы, как чихают гоблины? Нет? Я почему-то думала, что именно так. Давить в себе такое естественное явление я никогда не могла, поэтому все проходило от души и с громким выдыхаемым звуком. Или это недогон? Нееее! Однозначно реакция на женские духи. А я думала у нее вкус лучше. Хотя какой там вкус, если она в свои двадцать пять позарилась на парня младше ее?

Почесала нос, глянула на часы и обречённо вздохнула. Мне спать четыре часа, а потом вставать на пробежку. Черт! Может пропустить? Нет, я лучше на учебу не пойду, но пробежку в любом состоянии, в любую погоду, я просто не посмею.

— Ты чего в темноте шастаешь? — полуголый матвей, в одних пляжных шортах появился на пороге своей комнаты.

— Я вообще-то домой вернулась, — в голове всё ещё бродило шампанское, которое мне пришлось выпить ради конкурса, чтобы заполучить мужика. Богатыревы же не сдаются.

— Я тебе звонил. У тебя телефон отключен.

— А ты вообще трубку не берешь, — я подошла ближе к Сычеву и уткнулась макушкой в его почти идеальную грудь. — Ты ЕЕ сюда приводил?

— С чего ты взяла?

— Экстрасенсорика. Ты же меня знаешь.

— Ты пила.

— Бокал шампанского в честь праздника.

— Кажется, твои девчонки на тебя плохо влияют, — рука его легла на мою шею, другая начала играть локоном.

— Ну, так проводи со мной больше времени, чтобы я с ними меньше общалась.

Удержать свой наманикюренный палец я уже не могла. Он словно жил своей жизнью, прочерчивая сначала узор на бицепсе Сычева, когда он начал «прелюдию» с моими волосами, а теперь следовал по запретной траектории, и остановить я его уже не могла. Подушечкой ощущала мелкую поросль на мужской груди, медленно двигаясь вниз, к едва заметному прессу, который от моих нехитрых манипуляций напрягся, как и весь Сычев. Этот негодяй-палец был перехвачен в тот момент, когда он коснулся резинки шорт. Господи, что со мной? В этот момент в голове четко всплыла та ситуация с поцелуем. Я словно ощутила его снова на губах, и теперь мне не было стыдно. Это было что-то естественное и ужасно волнующее, что заставило мою кровь быстрее бежать по венам, а сердце биться сильнее.

— Вась, — прорычал Матвей, предостерегая меня от глупости.

— Спокойной ночи, — едва справилась с голосом, чтобы произнести эти слова спокойно и без дрожи в голосе.

В комнате долго ругала себя за слабость, не понимая, что вообще на меня нашло. Нет, кровь по венам гоняло именно шампанское, которое я приняла, не умея совсем пить. Для меня и этого бокала было достаточно, чтобы начать совершать глупости.

И ночь эта не была спокойной. Она продолжала мучить и выворачивать мои потаённые желания и устоявшиеся принципы. Это как долгий и мучительный кошмар, от которого ты, как заядлый мазохист получаешь удовольствие. А все потому, что я продолжила то, что было до этого в гостиной.

Это были самые яркие ощущения, которые после будут меня преследовать ещё очень-очень долго. Эта грань в виде резинки шорт была стёрта, я смогла наслаждаться своей властью над Сычевым, покрывая его тело мелкими поцелуями, я могла умирать от удовольствия, когда его руки проделывали то же самое со мной. И во всем этом безобразии был один большой плюс, заключающийся в том, что мы знали все друг о друге, вплоть до самых диких извращённых желаний, и мы могли это друг другу дать.

Пробуждение было тяжёлым, как морально, так и физически. После таких снов, я даже не знала, как смотреть в глаза Матвею. Он, конечно, ничего не узнает, но себя я все равно чувствовала не в своей тарелке.

— Что-то ты сегодня опаздываешь, — он встречал меня уже у входной двери, пока я возилась с волосами, пытаясь собрать их в хвост.

— Ой, впервые собрался раньше, ещё и хорахориться, как гусь, — лучшая защита — это нападение. — Шварцнеггерша из тебя не всю силушку выпила?

— Давай, не будем вешать на человека глупые ярлыки.

— Заметь, — натянула я второй кросовок, — это была не моя идея.

— Да брось, — начал отказываться Сыч. Что-то мальчик темнит.

Нет, конечно, после такого «горячего» сна, я по новому взглянула на своего друга, отметив одну особенность — он очень симпатичный парень. Он и ростом удался, и размахом плеч, и физиономия из приторно-слащавой сейчас приобретала мужественные черты. И эти бровки темные, которые он любил насупить, как филин, и вроде нос не огромный, и губы, хоть и немного пухлые, но красивые. И все же ревновала я не из-за этого.