Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж

Альма стонала, изгибаясь, и запрокинув голову, смотрела невидящими глазами в усыпанное золотыми звездами небо. Вокруг пахло жимолостью и мятой, и двое лежали в траве, в серебряном лунном свете тела их казались скульптурами.

– Как славно, – прильнув к Егору, девчонка заглянула ему в глаза.

– Согрелась? – гладя Альму по спине, прошептал князь.

Циркачка поцеловала его в губы:

– Согрелась, да… Хочешь, погадаю тебе?

– Может, не надо?

Вожников и в самом деле этого не очень хотел, опасаясь колдуний со времен бабки Левонтихи, с того самого момента, когда – исключительно по собственной вине! – оказался в прошлом. Опасался… и вместе с тем когда-то надеялся с помощью колдуний вернуться. Увы, не вышло.

– Давай, давай, вот, посмотри мне в глаза… нет, нет, не смейся… Ой…

Девушка неожиданно отпрянула, словно бы увидела вдруг в глазах Егора нечто странное и страшное. Даже задрожала, и кожа ее покрылась мелкими пупырышками.

– Ну, ну, милая барышня, – Егор растер Альме кожу между лопатками. – Ты и впрямь, что ли, замерзла?

– Нет, – рассеянно отозвалась девчонка. – Просто я… просто мне… мне показалось вдруг, что ты – чужой.

Князь посмотрел на звезды:

– Так я и есть чужой – с севера.

– Нет, нет, не с севера… не знаю, как и сказать… совсем из далекого далека. Поверь, я это знаю, чувствую – моя родная тетушка была колдуньей… три года назад ее сожгли на костре.

– Еще что ты про меня скажешь? – улыбнулся Егор.

– Еще? – Альма вдруг рассмеялась, снова прильнув к любовнику всем своим горячим телом. – Еще скажу – что ты добрый. Очень-очень добрый – я тоже это чувствую, знаю. И еще знаю… – девушка вдруг погрустнела, почти до слез, и тихо продолжила: – Еще знаю, что нам с тобой не быть вместе. Никогда! Просто – вот сейчас, здесь… недолго.

– Ты хорошая девушка, Альма, – так же тихо прошептал князь. – Добрая, сильная, смелая… Как ринулась мне на помощь, а!

– Но ты же оставался один, а их – много. Как же было не помочь?

– Вот я и говорю – смелая. Вы, кажется, пьесу собирались ставить? Ну, это… мистерию.

– Пьесу? Ах, да… – юная акробатка засмеялась. – Хотелось бы, но…

– Могу вам в этом помочь, – тут же заявил молодой человек. – Я же этот… драматург, клянусь всеми святыми! Драматург.

Глава 5 Драматург

– Драматург? – щурясь от утреннего солнышка, недоверчиво переспросил Корнелиус. – Ты, Георг – драматург?

Егор пожал плечами:

– Ну да, а что в этом такого? Некоторые студенты изучают юриспруденцию, некоторые – богословие, иные – медицину… Так и я – драматургию изучал. Короче, могу вам поспособствовать с пьесой! И даже в ней сыграть… конечно, не главную роль, а так, на задворках где-нибудь – принеси-подай.

– Дра-ма-тург, – все еще не веря, по слогам повторил старый жонглер и, обернувшись, повысил голос: – Эй, вы там! Наш Георг драматург. Слышали?

– Так это славно! – тут же подскочил Айльф. – Ко дню святой Афры мы уж точно разучим пьесу, мистерию! Неплохо заработаем, ага!

Бросив возиться с колесом, к костру подошел вечно угрюмый Готфрид и, шумно высморкавшись, осведомился:

– Позволь спросить – у кого же ты учился, любезный Георг?

– У многих, – не раздумывая, соврал Вожников. – По книгам, правда. Аристофан, Вергилий, Данте, Франсуа Ви… впрочем, нет, этот еще не родился, по-моему…

– Кто не родился?

– Один… очень талантливый человек. Так вам нужна хорошая пьеса?!

– Да!!! – хором отозвались все.

– За две недели?

– За две недели.

– Сделаем! – обнадеживающе хохотнул Егор. – Что нам стоит дом построить – нарисуем, будем жить. Только вот что – обещайте во всем меня слушаться…

– Клянемся святой Афрой!

– И еще надо будет прикупить костюмы и реквизит.

– И за этим не станет дело, дружище Георг! Лишь бы вышло.

– Выйдет, не сомневайтесь, – поднявшись на ноги, Егор важно поклонился и тряхнул головой. – Думаю, «Ирония судьбы» нам как раз подойдет. И забавно, и реквизита много не надобно…

– Что нам подойдет, дружище?

– Ну уж не «Семнадцать мгновений весны» – точно! Говорю же – «Ирония судьбы»… «С легким паром», короче.

– С легким… паром… ага…

– Кстати, я с вами сегодня не поеду – здесь подожду, над пьесой подумаю. Ну, что смотрите? – Егор оглянулся, глядя на заинтересованные лица своих новых друзей. – Поезжайте. Удачи!

– Э-э… господин Георг, – покусав губу, неожиданно промолвил Готфрид, – Может быть тебе… вам… нужна чернильница, перо, бумага… не самая дорогая, конечно, но… местную, аугсбургскую-то, мы вполне сможем купить, тем более, я думаю, не так-то много ее и надо, бумаги… Ага?

– Купите, Готфрид, купите, лишней не будет.

Рассеянно махнув рукой и еще раз пожелав уличным артистам удачи, Вожников уселся у костра и с видом только что осененного музой поэта задумчиво посмотрел в небо… Хо!!! Самолет! Пассажирский лайнер, какой-нибудь «Боинг» или «Эрбас»… точнее – след от него… Нет! Просто облако. А похоже!