Ватажники атамана Галани

Галаня оставил в Мордове гарнизон в пятьдесят человек и всех тяжелораненых. Начальником над ними велел быть Мишке Баламуту. Никто лучше него не смог бы отстоять построенную им же крепость в случаи нападения персидских войск или горцев.

В «Толстуху» запрягли всех мулов. Прочий вьючный скот нагрузили провизией и огневым запасом. Колонна ватажников двинулась по узкой горной дороге к Шемахе. После недолгого перехода из тумана, окутавшего нас, появилась деревня, лежавшая в долине и застроенная красивыми каменными домами. Данила Долгов сказал, что она называется Тахоуси.

Деревню мы перевернули вверх дном. Нашли много фруктов и трёх кляч, которых жители, бежавшие в горы, очевидно, не посчитали большой ценностью. Их Галаня велел нагрузить дровами.

На ночь мы разбили лагерь вокруг караван-сарая, построенного под высокой круглой горой. Стены его были сложены из квадратных камней. Внутри пустые сводчатые комнаты и конюшни. Дров нигде не было, и мы порадовались предусмотрительности атамана. На вершине горы виднелись развалены древней крепости, возведённой ещё Александром Великим и разрушенной хромым самаркандским царём Тамерланом много столетий назад.

Ночью внезапно появились всадники в бараньих шапках и диковинных плащах с широкими плечами называвшихся бурками и стремительно атаковали нас. Они были вооружены фитильными ружьями, из которых стреляли на скаку, и, причём на удивление метко. Однако атака успеха не имела. Караульные вовремя подняли тревогу, сумерки разорвала оглушительная трескотня ружейных залпов, сопровождаемая отборной матерщиной, навстречу которой неслись резкие ругательства на незнакомом мне языке.

Бой кончился так же внезапно, как и начался. Всадники исчезли, оставив на земле нескольких убитых.

Построившись в колонну, мы снова двинулись в путь. Время от времени гремели одиночные выстрелы. Кто-нибудь из наших падал мёртвым или раненым. Попытки поймать стрелков всегда оканчивались неудачей. Те уходили одним им известными тропами.

Следующую ночь мы провели в деревне Пюрмара. Она была известна гробницей магометанского святого, которого звали Сеид Ибрагим. Внутри неё на стене я прочитал и перевёл надпись сделанную большими черными буквами на персидском языке:

Бог — мой во всём оплот:
От всех Он бед спасет.

Казаки перевернули в гробнице всё вверх дном, сорвали со стен ковры и осквернили стены своими испражнениями.

Город Шемаха, представший перед нами на третий день похода, лежал среди гор и был разделён на две части, северную и южную. Северную часть окружала крепостная стена с башнями, но плохенькая, без рвов. В южной части от укреплений остались одни развалины. Там был большой рынок, два огромных караван-сарая и дома купцов, приехавших сюда за шёлком со всех сторон света.

Наш авангард внезапно натолкнулся на персидские караулы. Персы были конные и, прежде чем казаки успели как следует прицелиться, дали такого стрекача, что их не смогла догнать ни одна пуля.

Спустившись в долину, мы стали лагерем у южной части города. Штурмовать сходу не решились. Марш по горам вымотал всех сверх всякой меры, да и солнце должно было вот-вот сесть.

Как только стемнело, Галаня отрядил в Шемаху лазутчиков во главе с черкесом — слугой Данилы Долгова, которого звали Гасан и у которого, как оказалось, был отрезан язык. На стенах северной части города зажглись многочисленные костры. Мелькали тени людей. Доносился какой-то шум. Было видно, что там идёт спешная подготовка к обороне. Зато в южной части было тихо. Ни огонька ни движения. Там как будто всё вымерло.

После полуночи вернулись лазутчики и подтвердили то, о чём мы и сами уже начали подозревать. Защитники оставили южную часть города и ушли за стены. Теперь там бродили только тощие и злые бездомные собаки, недоумевавшие куда это подевались добросердечные женщины, кормившие их вкусными косточками и противные мальчишки, швырявшие в них камнями.

В домах осталось немало имущества. Уходили, очевидно, в спешке и уносили с собой только самое ценное. В северную часть города лазутчикам проникнуть не удалось. Все ворота закрыли и завалили с той стороны землёй и камнями.

Утром в Шемахе заорали петухи. Спавшие вповалку на земле казаки повскакивали, наскоро перекусили, глотнули для бодрости по чарке водки и, построившись в боевую колонну, двинулись к городу. Войдя в южную часть, рассыпались по лабиринту узких улочек. Сначала шли с опаской, каждое мгновение ожидая нападения. Но, видя, что вокруг пусто и по ним никто не стреляет, осмелели и перешли к грабежу. Двери домов полетели с петель под ударами бердышей и прикладов. Раздались крики:

— Гляди-ка, людей нет, а барахло на месте, лафа! Волоките всё на базарную площадь!

На базарную площадь казаки вышли нагруженные добычей. Кто тащил ковёр, кто целый ворох дорогой одежды, кто позабытый в спешке серебряный кальян.

— Надо в лавках пошарить. Там наверняка тоже немало добра найдётся, — сказал Яким Онуфьев.