Ватерлиния

– Мне-то что-нибудь останется? – спросил Филипп и тут же прикусил язык: амортизация кабины «попрыгунчика» при рикошетах от воды оставляла желать.

Пилот задумался.

– Может, и останется, – сказал он наконец. – Зачистка такой акватории… ну, ты сам понимаешь. А то и всерьез повоевать успеешь, может, два дня, может, три.

– А ты?

– А я не слишком рвусь, – неискренне буркнул пилот, и Филипп видел, что он завидует коллегам. Кто откажется поучаствовать в уничтожении отступников и предателей, в скоротечной победоносной войне, небрежно обзывая ее неинтересной? Кто откажется обеспечить себе в старости какие-никакие воспоминания, не говоря уже о пенсиях и специальных льготах? Нет таких. Пораженцев и прочих подцепистов на Капле не держат за ненадобностью. Человечество должно быть сильным и гордым, а для этого ему необходимо быть единым – я и сейчас так считаю. Разве не за Воссоединение человечества погибли многие, прямо или косвенно, – капитан Богданов, например? Я ведь понимаю, что без жертв в таком деле не обойтись – вот только почему-то отказался стать первой жертвой во имя Воссоединения… Да и первой ли? Неужели проблема только в том, что войной руководят не те люди? Но война есть война, кто бы ей ни руководил. Да и где их взять, этих других? И даже, возможно, Глист-Андерс на самом деле вовсе не подлец, а жертва собственной ошибки на пути к великой цели, достойная всяческого понимания и прощения… Разве Капля – не первый шаг к Воссоединению? Разве это не то, за что стоит драться? Война за Воссоединение справедлива – выше Вихревого пояса северянам нет места. Пусть тонут, если не хотят сдаться на милость.

Пилот перевел управление на автоматику. Удары о воду стали мягче.

– Куда мы летим? – спросил Филипп.

– Прыгаем. – Пилот кратко выругался, демонстрируя отношение к матчасти, а заодно к своей участи. – Разве это полет? На Третий контрольный.

Что ж, можно и на Третий. Хотя база «Ураган» сейчас, по идее, ближе к театру военных действий. Филипп замолчал. Болели глаза от мелькания воды. Тонированное стекло обзорного экрана с обидным правдоподобием отражало чересчур скуластое лицо с коротким носом, низкий лоб с крупной потной морщиной и широкий череп с журавлиным клином спутанных жестких волос, теснимым с флангов двумя залысинами. Плюс отросшая щетина, хронически воспаленные глаза, нарождающийся чирей на шее… Н-да-а… Не красавец.

И наплевать. Своей женщины нет и вряд ли скоро будет, а Джильде все равно…

Тьфу, подумал он, сердясь на себя. Кобель. Нашел время думать о девках!

Старик сдался, отпустил на волю всего в сорока милях к северу от Гольфстрима. Воздуха, правда, не дал, и Филипп, понимая, не стал настаивать. Вверх, скорее вверх – но наверху двое суток бушевал тайфун, обычный в это время года, и не позволил подняться к поверхности, заставил дышать кислым смрадом, уже не поддающимся никаким регенераторам, по-рыбьи разевать рот, цепенеть в полуобмороке углекислотного отравления…

Но удалось переждать и всплыть. И удалось ожить, впустив в капсулу скверный воздух Капли. Это главное. А потом – позвать на помощь и ждать.

Ждать пришлось совсем недолго – эфир словно взорвало запросами с Третьего контрольного. А потом: «Держитесь… Высылаем… Обеспечим…» Неужели потери в опытных глубинниках столь велики?

Сам не зная зачем, он задраил люк снаружи, прежде чем бросить сочащийся по швам «Нырок». Из воды торчала только рубка – и еще будет торчать день-два, медленно погружаясь по мере набора воды, пока не уйдет в океан навсегда. На глубине километров в двадцать, не больше, капсулу раздавит – со стороны это похоже на небольшой взрыв, – и уже значительно глубже, вблизи границы Вихревого пояса, а то и в нем самом, раздавит реактор, хаос течений разнесет топливо по всей Капле, отчего изотопный состав морских солей изменится на исчезающе малую величину.

Наплевать.

Идет война. Скорее всего, достаточно быть как все и не слишком молоть языком, и после победы забудется предвоенная дурь и подлость – попытка бросить наживку северянам, неудавшееся убийство Лейфа, глупые подозрения покойного Андерса…

А если это и не так – все равно. Поступай как должно, и будь что будет. Права остаться вне драки у меня нет.

Я их прощаю. Потому что иначе не прощу себе. Граф Монте-Кристо…