Ватерлиния

– Кто – чьи? – спросил Шабан.

– «Блохи», – сказал Менигон. – Знаешь таких насекомых? Только эти «блохи» не прыгают, они ползают. Но шустро.

Шабан повернулся и шагнул к двери. Не будь Менигон когда-то его другом, не будь он и теперь его учителем… Или, скажем, будь на месте Менигона какой-нибудь Штуцер – плохо пришлось бы Штуцеру, хоть он и снабженец, хоть перед ним и заискивают разные простаки. Чтобы впредь соображал, что разведчиков после разведки разыгрывать не стоит, разведчики люди грубые, розыгрышей не ценят и не любят, когда их беспокоят не по делу. А этим – шуточки. Вот и Винсент теперь – из «этих». Веселая планета Прокна.

– Дальше, надеюсь, дойдешь сам, – уронил он через плечо. – И больше не приходи, сделай одолжение. Считай, что попрощались.

– Я с тобой не прощался, – донеслось сзади.

Да? Вот как? Он хочет чего-то еще? Может быть, получить прощальное напутствие от некоего Шабана, какое-нибудь «семь парсек под килем»? Долетит и без напутствий, никуда не денется. Или ему хочется, чтобы некий Шабан немедленно, здесь же на месте, поторопился заручиться протекцией на будущее, на случай если когда-нибудь все же вырвется на Землю? – и протекция, конечно же, будет оказана… Шабан сжал зубы и зашарил рукой по стене, отыскивая дверную кнопку.

– Стой, – сказал Менигон.

Шабан вздрогнул. Самое простое слово, но Менигон нашел то, что нужно. Вернее, он нашел тон, похожий не на команду, а на ответ на крик: «Спасите! Погибаю!»

Разведка. Горы. Воздушная волна впереди обвала, сбивающая с ног, жужжание каменной мелочи, опередившей основной поток, ужас и втягиванье головы в плечи, брошенный к черту геолокатор и двое безумцев, пытающихся спасти то, что тогда казалось им самым ценным: записи результатов глубинного сканирования, какую-то там проекцию месторождения А на плоскость В, относительной глубиною С. Вернее, безумец-то был один, а Менигон подыгрывал и тогда, и много позже…

Разведка. Степь. Пыль, вездеход трясет, турбина на пределе возможного режет уши смертным воем, а сверху, с голубого, как в насмешку, неба заходит для нового залпа боевой флайдарт княжества Хинаго. Он уже промахнулся один раз и ушел на разворот, ему нет дела до того, действительно ли вездеход из Редута нарушил ненароком границу, – да и кто может точно указать, где проходит граница? – он знает только то, что промазал, а это для пилота флайдарта непростительно, за это срывают нашивки, и поэтому он не отстанет…

«Стой, – говорил Менигон. – Дай-ка теперь я…» И давал! Еще как давал. На затылке у Шабана шрам, он станет заметен, когда Шабан облысеет окончательно, – это память о той глыбе, что падала на него, оцепеневшего, – и взорвалась каменной крошкой моментом после того, как Менигон из неудобного положения успел вскинуть оружие и поймать глыбу в прицел. И ведь именно он, а не кто-то иной размазал по небу неопрятную бурую тучку, подсвеченную огнем, – все, что осталось от боевого флайдарта княжества Хинаго. Были и другие случаи, Шабан их помнит, и Менигон, похоже, не забыл. Но это запрещенный прием – вот так играть на чужой ностальгии. Не надо бы этого.

– А мы ведь еще не договорили, – ленивым голосом сказал Менигон. – Впрочем, твое дело. Или ты спешишь?

– Я не спешу, – буркнул Шабан, косясь через плечо. – Я только не люблю, когда из меня делают идиота. Я с разведки и спать хочу, а тебе – шуточки. Приходи завтра, если ты думаешь, что у нас с тобой есть о чем говорить. Только учти, я так не думаю.

Менигон коротко хохотнул.

– Не-ет, малыш, – сказал он. – Говорить мы будем здесь. И думать тоже. Здесь лучше всего, а ты и не понял. Темный ты и упрямый, семь потов сойдет, пока тебя сюда вытащишь. Врос, как пень, и корни пустил, корчуй тебя, гулкого, и руки береги, а то еще занозу всадишь…

– А почему нельзя у меня? – на всякий случай Шабан решил не обижаться.

– Потому что у тебя «блохи».

– Что??!

– «Блохи», говорю. Ты что, про «блох» не слыхал? Что взять с разведчика! – Менигон развел руками. – Давно я с тобой не занимался, чувствуется влияние улицы на неокрепшую психику, ярчайшее проявление которого – самонадеянность и дремучее невежество. Да ты хоть о чем-нибудь кроме своего тоннеля помнишь? Ну хорошо. Может быть, тебе неизвестно и что такое «жучок», «баг»?

– Известно.

– А «блоха» лучше. Она умнее. Она не сидит на месте, а ползает, передает не только звук, но и изображение, а ночью – в инфракрасном. В поляризованном, как угодно. В рентгене. В чем хочешь, то есть в чем хочет тот, кому принадлежит «блоха». У нее интеллект – гм – в отличие от некоторых моих знакомых. Есть тут один такой: «Ух, разведка! Ах, Лиза! Ох, тоннель!» А у него под ногами пешком ходят.