Ватник

Ватник перекрестился. Ему ещё в отделе кадров сообщили, что предыдущий комвзвода погиб, подорвался на мине при попытке немного охладить пыл нахлов, рвануть один из танков. А они, оказывается, его выставили как приманку, в стороне, а сами кругом противопехотками всё обложили. Ну и… Ногу почти оторвало, до санчасти не дотащили, не успели.

– Поглядим, – так же шёпотом откликнулся Дмитрий. – Сам себя хвалить не умею.

– Мужики… – совершенно по-граждански, как раздосадованный школярами учитель, сказал капитан. – Вечером в клубе потрещите, что вы как дети? Довожу боевое задание: разведвзводу выяснить точное время наступления, обеим ротам держать связь, на прямое столкновение мы не пойдём, но попробуем взять в клещи, фланговыми ударами. Ну, на минные заграждения ещё надежда, но там тоже всё непросто. Нам сейчас время надо узнать.

– Так точно, – с места ответил Дмитрий. – С утра пораньше выйдем, поищем знатоков.

Надо сперва с бойцами познакомиться, наверняка, есть идеи. Разведчики же, не полевая кухня. Хотя, кстати говоря, и пообедать не помешает, но позже, в расположении.

После совещания раскидали груз по двум «уазикам» ротных – они, оказывается, стояли за ДК, в сквере возле маленького памятника Ленину. В отличие от помпезных сооружений в областных городах, трёх и пятиметровых, на высоченном постаменте, здешний Ильич был прост и доступен: немного выше ростом, чем Самохвалов, из облупившегося гипса.

Но тем он как-то и роднее выглядел, что ли.

– Коммунист? – заметив, что Дмитрий рассматривает памятник за низкой оградой из висящей на столбиках цепи, уточнил Таранченко.

– Никак нет, Виктор Петрович. Даже не сочувствующий. Идея была верная, но оторванная от жизни. Как людей не воспитывай, они по-своему жить хотят, а не как государство велит. На том и прокололись в Союзе.

– А китайцы? – прищурившись, спросил капитан.

– Вот не знаю. Но у них тоже социализм теперь какой-то… не как КПСС вещала. И живут они неплохо, есть такое.

– Каша у вас в голове, у молодых, – огорчённо сказал Таранченко. – Я так думаю: соберёт Россия всё, что потеряла в девяностые, и всё равно на какой-то вариант социализма выйдет. У нас тяга к справедливости сильнее, чем к деньгам. Люди мы такие. Вот увидишь.

На том и расстались. Сели с Трифоном в машину, покатили к своим.

Разведвзвод располагался в трёх соседних домишках, небогатых, одноэтажных, выходивших тылами в общий сад. Явно близкая родня здесь раньше проживала, а потом всем колхозом из зоны боёв и уехала – вон в саду даже заборов никаких нет, общее всё. Мангал виднеется в глубине, навес для общих посиделок, лавочки, дальше сараи какие-то и нужник – деревенский, высоким узким скворечником.

– Старший сержант Разин, позывной «Ватник». Новый комвзвода разведки, – сообщил он молодому пареньку, дежурившему у входа в один из домов. Забавный такой пост: не у дверей, а за окошком – сидит малый в камуфляже, чай пьёт. Но при этом обзор в обе стороны, и автомат на столе, сбоку от чашек-сахарниц.

– Товарищ старший сержант, разрешите представиться: рядовой Горло, боец… – едва не перевернув стол, вскочил тот.

– Вольно, Горло. Не на параде, хорош козырять. Собери людей, знакомиться будем. И это… Комната для меня где?

– В ждановскую? Или вы суеверный? Тогда другую подыщем.

– Я не суеверный, я – верующий, – очень серьёзно ответил Разин. – В ждановскую. Вы, если что, в суете будете вспоминать, куда меня поселили, что ли? Комната командира – есть комната командира. Вне зависимости от фамилии.

– Никак нет. В смысле – так точно, – потерялся рядовой. – Есть, собрать людей.

Трифон стоял рядом и помалкивал, показал только, куда машину поставить удобнее.

Собрались, кто на месте – двух бойцов не было, в поиске как раз. Познакомились.

Всего взвода на самом деле – чуть больше отделения, четырнадцать человек. Разумеется, Дмитрий был готов, что станут прощупывать, не в детсад же заведующим пришёл. Пару слов о себе сказал, упомянул трассу, Валуево, Славное, службу безопасности. Осознали ребята, что свой. И не просто свой, а с опытом, хотя и не специфически разведывательным.

Состав взвода был разношёрстный: и в годах люди, отслужившие срочную в начале девяностых, чуть ли не в Советской ещё армии, и примерно ровесники Дмитрия, и совсем пацаны – Горло и Михеев, если по восемнадцать есть, уже хорошо.

– Командир, какие приказания будут?

– Пообедать бы для начала, товарищ рядовой Горло… Слушай, у тебя имя есть?

– Так точно, Стефан. Через «фы», – он смешно присвистнул. – Но все по фамилии всегда, она такая… Броская. Запоминается хорошо.

– Что есть, то есть. Короче, обедаем, дальше зови Трифона и Метельченко, будем думать, куда завтра за «языком». Не вижу других способов узнать время наступления. Или у вас тут агентура есть?

– Дык… Какая тут агентура, товарищ командир? Нахлы, которые убеждённые, только всякую залепуху будут сливать, а кто за нас – все и так с нами. В смысле, в Плясово-Коровьем.

– Плохо. Будем работать.