Вацлав Гавел. Жизнь в истории

«По возрасту шестатржицатники были просто компанией тинейджеров. Конечно, речь шла о компании достаточно исключительной – компании тинейджеров с литературными, политическими и философскими амбициями, которые целенаправленно расходились с литературными, политическими и философскими течениями своей эпохи, самых темных сталинских лет. Речь шла о компании тинейджеров, из которых хотя бы некоторые <…> вступили, каждый сам по себе, в чешскую или даже мировую культурную историю. Тем не менее тексты, которые создавались в “золотой век” шестатржицатников, были все же текстами тинейджеров, и именно так их нужно воспринимать», – пишет Мартин Путна в своей книге «Вацлав Гавел: духовный портрет в раме чешской культуры»75.

Павел Косатик, написавший о «Шестатржицатниках» большую книгу, считает, что политическая ситуация в стране предопределила странное положение этих ребят. В своих культурных поисках и запросах они пытались не дистанцироваться от поколения своих отцов, что было бы вполне логичным. Нет, члены кружка пытались восстановить порванную связь с ушедшей эпохой. «Мы были своего рода первым поколением, лояльным к своим отцам, в данном случае – к поколению Первой республики. Мы хотели за кем-то следовать, но за коммунистами следовать не могли и потому логично обратились к своим родителям и авторитетам их эпохи», – согласен Иржи Кубена76.

«Сомнения в программе»

В 1956 году Иржи Коларж выпускает альманах, в котором Гавел и Паукерт участвуют вместе с будущими признанными классиками чешской литературы: Йозефом Шкворецким и Богумилом Грабалом. (Последний известен не только русскому читателю, но и русскому зрителю. Сразу несколько его книг были экранизированы режиссером Иржи Менцелем. За фильм по повести «Поезда под пристальным наблюдением» Менцель получил в 1967 году премию «Оскар».)

Осенью 1957 года Гавел пишет «Инструкцию для выживших». Надо сказать, что содержание этого текста не так драматично, как предполагает его пафосное название, зато биографы находят в нем большой список авторов, которые наиболее важны для двадцатиоднолетнего Вацлава. Этот список довольно эклектичен, там есть место Эдгару По и Бодлеру, Луи-Фердинанду Селину и Синклеру Льюису, Толстому и Ахматовой.

В 1956 году Гавел получает возможность выступить в журнале «Kveten» (по-русски – «Май») с критической статьей «Сомнения в программе» – очень важной для понимания взглядов юного литератора, хотя ее содержание теперь трудно отделить от творческого контекста эпохи.

Журнал «Кветень» появился на свет в 1955 году, и вокруг него объединились молодые литераторы, заявившие о приверженности «поэзии повседневности». Где-то на периферии этой группы находились весьма известные в будущем прозаики: Людвик Вацулик (не только писатель, но и выдающийся публицист, чьи тексты сыграли огромную интеллектуальную роль в будущих политических событиях) и Ладислав Фукс (автор фантасмагорической антиутопии «Мыши госпожи Моосгабр», доступной и на русском языке). А лидеры группы сами пригласили литературное сообщество к обсуждению своих программных заявлений.

Гавел пишет, что поэты «Кветня» как раз не предлагают последовательную программу, а кроме того, не могут говорить от имени всего молодого поколения: «Право на существование имеет и другое понимание задач молодой литературы <…> всегда, когда какая-то художественная программа ненароком выдавала себя за единственно возможную программу поколения, это приносило литературе вред». Гавел заявляет, что группа уклоняется от критического обсуждения методов социалистического реализма; указывает, что «Кветень» игнорирует наиболее свежие тенденции в чешской поэзии и вместе с тем боится говорить об опальных и неудобных авторах77.

Публикация в «Кветне» принесла любопытные плоды. Прежде всего, за статью Гавел получил первый в своей жизни литературный гонорар, и ему пришлось сдержать данное когда-то обещание: пропить его. А кроме гонорара Гавел получил приглашение на конференцию молодых писателей, которая проходила в ноябре 1956 года в Добржишском замке.

Добржиш – небольшой городок в Среднечешском крае. Маленький барочный замок после Второй мировой войны достался Союзу чехословацких писателей, став своего рода рабочим пансионатом. Его посещали Фадеев и Эренбург, Поль Элюар и Луи Арагон, Пабло Неруда и Жоржи Амаду. Три десятилетия спустя в книге «Заочный допрос» Гавел вспоминал: