Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Думаю, что российское общество ведет борьбу с самой жесткой из всех известных форм посткоммунизма, с этакой особенной комбинацией старых стереотипов и новой бизнес-мафиозной среды. Возможно, политологи найдут связь сложившейся в России ситуации с нынешними арабскими революциями, но лично я слышу в происходящем прежде всего эхо крушения «железного занавеса», отзвук политических перемен 1989–1990 годов.

Поэтому я уверен, что необходимо в первую очередь убедить граждан России в том, что режим, который преподносится им под видом демократии, никакой демократией не является. Этот режим отмечен лишь некоторыми – крайне формальными – приметами демократии.

Не может быть и речи о демократии до тех пор, пока власть оскорбляет достоинство граждан, подминает под себя правосудие, средства массовой информации и манипулирует результатами выборов.

Но самой большой угрозой для России было бы равнодушие и апатия людей. Наоборот, они должны неустанно добиваться признания и соблюдения своих прав и свобод. Оппозиционным структурам следует объединиться, сформировать теневое правительство и разъяснять свою программу людям по всей России.537

Швейцер и мать Тереза

Собственно, поддержка демократических политиков и диссидентов в несвободных странах (в Китае, Мьянме, на Кубе, в Белоруссии, России) оставалась важной частью внешнеполитической повестки Гавела, как в годы президентства, так и после выхода на пенсию.

«На заседаниях ООН мы сидели рядом с кубинской делегацией – английский алфавит свел нас вместе. Когда я сидел с президентом в зале заседаний Генеральной ассамблеи, то мог дотянуться до Фиделя Кастро, который сидел в метре слева от нас. С алфавитом при организации заседаний иногда случались проблемы. На одном саммите за круглым столом Вацлав Гавел должен был сесть рядом с белорусским диктатором Лукашенко. Мы подумали, как сделать так, чтобы этого избежать: для мира эта пара была просто несуразна, да и о чем бы они говорили? Мы ненавязчиво убедили организаторов, чтобы они вместо английского алфавита выбрали французский – так мы пересели под букву T (по-французски Чехия называется Tchéquie. – И.Б.), и проблема была решена» – вспоминал Ладислав Шпачек538.

В 2002 году Чешская республика предоставила бессрочный вид на жительство Василю Быкову. Гавел тогда заявил, что «дать возможность писателю и его жене возможность жить в Чехии – это не только обязанность, но и большая честь для государства», а Быков, в свою очередь, назвал Гавела «наилучшим европейским президентом»539.

В 1990 году один из советников Гавела встретился в Японии с группой политических эмигрантов из Мьянмы, которые просили президента Чехословакии о поддержке номинации Аун Сан Су Чжи на Нобелевскую премию мира. Вскоре после этого Гавел получил письмо с аналогичной просьбой от мужа бирманской диссидентки. Он активно включился в работу, установил контакты с группой американских конгрессменов и норвежской актрисой Лив Ульман, которые также поддерживали кандидатуру Аун Сан. Вот как сам Гавел объяснял это в интервью бирманскому эмигрантскому журналу:

Внимание всего мира было в то время все еще приковано к падению коммунизма и демократическим переменам в Центральной и Восточной Европе. Я считал необходимым привлечь внимание к тому факту, что не все народы мира освободились от диктатур. Впрочем, главная причина была в том, что мой друг Аун Сан Су Чжи действительно заслуживала этой премии.540