Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Гавел не питает никаких иллюзий о социализме, но зато явно имеет какие-то иллюзии о том, что он называет «большей частью цивилизованного мира», будто бы там было то царство нормальности, к которому нам достаточно было бы припасть. Слово «нормальный» не принадлежит к числу наиболее точных терминов, но это любимое слово Гавела, и мы могли бы согласиться, что «нормальной» является, например, свобода печати. Но ведь это лишь абстрактный принцип, который в своем конкретном проявлении означает в «большей части цивилизованного мира» нечто совершенно ненормальное (расчеловечивающее и оболванивающее) – господство коммерческих вкусов и коммерческих интересов. Свобода печати, как мы ее начали воплощать в прошлом году в стране социалистической, означала по своему масштабу, содержанию, структуре и функциям новое общественное явление. Здесь ничего нельзя было сымитировать, не было ничего нормального, к чему можно было бы бежать, все нужно было создавать своими руками и впервые. Именно потому левые всего мира должны были, часто через драматические разрывы, на основе чехословацких событий полностью переосмыслить свою политику, значение и цели. Если Гавел не хочет этого видеть и воспринимает шестьдесят восьмой год как малозначительную чешскую проблему, это его вторая ошибка.154

Публичного ответа на второй текст Кундеры Гавел не дал. Неизвестной осталась и его личная реакция. Правда, этот обмен статьями породил обширную дискуссию – она продолжается в чешских интеллектуальных кругах до наших дней и охватить ее здесь целиком просто невозможно.

«Сегодня танки не помогут»

В конце зимы Гавел уехал в Градечек, где проводил теперь все больше времени. Альфред Радок воспользовался приглашением от одного из театров Гётеборга и уехал в Швецию. Иван Гавел отправился на учебу в Беркли – даже разгром реформ еще не уничтожил подобных отдушин. Больше того, и у Гавела была возможность на полгода поехать вместе с Ольгой в Соединенные Штаты, но он приглашение поначалу отложил, а к лету уже был лишен заграничного паспорта.

«С февраля партийные документы начали открыто клеймить “антисоциалистические силы”, реформаторы вытеснялись за рамки руководства и рано или поздно тоже должны были трансформироваться в “контрреволюционеров в чистом виде”. Вместо диалога с инакомыслящими намечался безальтернативный курс на непримиримую борьбу с ними», – описывает события 1969 года российский историк Элла Задорожнюк155.

Во второй половине марта в центре внимания оказался чемпионат мира по хоккею. Первоначально его проведение планировалось в Чехословакии, но в итоге было перенесено в Швецию. Сборные СССР, Швеции и Чехословакии набрали одинаковое количество очков. Седьмое подряд чемпионство досталось Советскому Союзу лишь по разнице забитых и пропущенных шайб – на счету команды Аркадия Чернышева была, например, победа над американцами со счетом 17:2. Чехословакия завоевала только третье место, но зато добилась того, что порадовало чешскую и словацкую публику едва ли не больше медалей: два раза обыграла советскую сборную. Выиграть у «красной машины» дважды на одном турнире раньше не получалось ни у кого.