Читаем Ватутин полностью

Воронежский фронт в этом направлении не имеет ни одной линии. Полтава — Гребенка, которая нам планируется как основная магистраль, сильно разрушена и потребует длительного времени для восстановления. Фронт же должен передислоцировать тылы армий и фронта сейчас, немедленно и сделать необходимые запасы на линии Нежин — Золотоноша, ибо с продвижением за Днепр наших войск коммуникации еще больше растянулись и мы затрудним успешное выполнение боевых задач из-за недостаточной подачи боеприпасов, горючего и продовольствия.

Исходя из этого, Военный совет просит вас разрешить нашему фронту подачу 8 пар поездов в сутки из Белгорода через Сумы — Ворожба — Бахмач — Нежин на Прилуки — Гребенка — Золотоноша» [9].

В этом донесении явно просматривается обида на Центральный фронт. А в это же самое время командующий Центральным фронтом Рокоссовский обижался на соседа. Его 60-я армия генерала Черняховского, освободив Нежин, выходила на киевское направление. «Каково же было наше разочарование, — вспоминал Рокоссовский, — когда во второй половине сентября по распоряжению Ставки разграничительная линия между Центральным и Воронежским фронтами была отодвинута к северу и Киев отошел в полосу соседа! Нашим главным направлением теперь становилось черниговское.

Я счел долгом позвонить Сталину. Сказал, что не понимаю причины такого изменения разграничительной линии. Ответил он коротко: это сделано по настоянию товарищей Жукова и Хрущева, они находятся там, им виднее...»

Еще больше расстроился Константин Константинович, когда директивой Ставки от 29 сентября 60-я армия Черняховского и 13-я армия Пухова передавались в Воронежский фронт. Но с таким же успехом мог обижаться и Николай Федорович. Этой же директивой из его фронта Степному передавались 52-я и 4-я гвардейская армии.

Эти перегруппировки, перенацеливания фронтов, передачи одному из них права ликвидации окруженных группировок проводились с целью улучшения управления, что было нередко объективной необходимостью. Но зачастую это был и просто произвол Сталина. И обижаться командующим друг на друга было грешно. Что касается возможных при таких перегруппировках неоправданных потерь или чисто человеческих обид, то Верховный не принимал их в расчет.

Как бы то ни было, но войска Воронежского фронта получили некоторую передышку перед решающими боями за Киев. Однако не следует забывать, что этой передышкой воспользовался и враг. Достаточно сказать, что к началу октября командование вермахта сконцентрировало против Воронежского фронта 30 дивизий, из них 7 танковых. Это составляло почти половину дивизий группы армий «Юг». Примерно столько же войск было у врага на южном фасе Курской дуги, но теперь он стоял в обороне, а нашим довольно ослабленным войскам предстояло наступать.

Ватутин ясно представлял эту расстановку сил и торопился с разработкой Киевской операции. Для начала он решил посетить только что полученные от Центрального фронта армии, встретиться с Черняховским, но обстановка не позволила сделать и этого. Пришлось вызывать командующих к себе. Начальник штаба фронта генерал С.П. Иванов обзвонил их и пригласил к 12 часам на совещание.

Совещание началось без командующего фронтом. В это время он докладывал по телефону обстановку в Ставку. Генерал Иванов начал вводить командармов в курс дела по Киевской операции. Ватутин вошел, когда разговор уже заканчивался.

— Здравствуйте, товарищи! — сказал он, пожимая всем поочередно руки. — Очень рад вас видеть, а еще более рад, что вместе будем бить врага. Судя по всему, со своими задачами вы ознакомлены. Повторяться не буду, нет времени. Прошу быстро высказать свои соображения — и по местам...

Командующий 13-й армией генерал Пухов вопросов не имел. Его армия переходила к обороне на захваченном плацдарме, и это устраивало генерала. Войска нуждались в передышке. А вот Черняховский высказал озабоченность состоянием своих войск и малым сроком подготовки операции.

— Иван Данилович, — улыбнулся Ватутин, — а ведь мне Верховный только сейчас говорил, что ты прислал ему письмо, в котором просишь направить тебя под Киев...

Черняховский действительно писал Сталину: «За два с лишним года я никогда и ничего не просил. Сейчас прошу об одном — дать мне направление на Киев...»

— Да я не против наступления, — заволновался Черняховский. — Освобождать Киев — большая честь. Тем более там прошла моя юность, там стал военным, женился, наконец. Но на подготовку удара надо не меньше десяти суток, а вы даете только трое...

— Не я, а Ставка. Ты не волнуйся, Иван Данилович, я тебя очень хорошо понимаю, но пойми и ты нас. Город приказано взять к ноябрьским праздникам. Приказано, а мы люди военные. Не забывай и того, что каждые сутки промедления усиливают оборонительные возможности врага...

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Книга рассказывает о жизни и деятельности ее автора в космонавтике, о многих событиях, с которыми он, его товарищи и коллеги оказались связанными.В. С. Сыромятников — известный в мире конструктор механизмов и инженерных систем для космических аппаратов. Начал работать в КБ С. П. Королева, основоположника практической космонавтики, за полтора года до запуска первого спутника. Принимал активное участие во многих отечественных и международных проектах. Личный опыт и взаимодействие с главными героями описываемых событий, а также профессиональное знакомство с опубликованными и неопубликованными материалами дали ему возможность на документальной основе и в то же время нестандартно и эмоционально рассказать о развитии отечественной космонавтики и американской астронавтики с первых практических шагов до последнего времени.Часть 1 охватывает два первых десятилетия освоения космоса, от середины 50–х до 1975 года.Книга иллюстрирована фотографиями из коллекции автора и других частных коллекций.Для широких кругов читателей.

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное