Ватутин (путь генерала). 1901–1944

Одновременно противник усилил натиск на соседнем участке и, вгрызаясь в оборону, к исходу третьего дня битвы проник в глубину на 35 километров.

Как ни тяжело было это признать, но Ватутин точно, правдиво донес о положении в Ставку Верховного Главнокомандующего.

Ставка подтвердила свои требования: измотать противника на подготовленных рубежах и не допустить его прорыва до тех пор, пока не начнутся наши активные боевые действия на других фронтах.

Это еще раз напомнило Ватутину, какую огромную ответственность несет он за исход битвы, за развитие дальнейших операций всей Советской Армии.

Наступило 8 июля — четвертый день великой битвы под Курском. Манштейн хотя и добился некоторых территориальных тактических успехов, но всей глубины обороны не прорвал. План Манштейна срывался. После четырех суток битвы противник должен был овладеть Курском, а корпус СС на исходе четвертых суток едва приблизился к Обояни.

Гитлеровцы снова пошли в лобовое наступление прямо вдоль шоссе на Обоянь.

Фашистская авиация не только поддерживала атаки танков, но для того, чтобы проложить им дорогу, устроила на Обояньском шоссе бомбежку точно по конвейеру. Шесть часов непрерывно, стая за стаей, появлялись над шоссе немецкие бомбардировщики, обрушивая на оборону тысячи тонн бомб.

Казалось, что все живое» будет сметено. Действительно, войска, оборонявшие шоссе, несли тяжелые потери. Но никто не оставил своих позиций, никто не дрогнул.

Все время над полем битвы висели немецкие самолеты наблюдения, и вскоре удалось установить их назначение: они должны были срочно донести германскому командованию о начале отхода советских войск. Но все радиограммы с =тих самолетов сообщали, что отхода русских не наблюдается. Наоборот, в радиограммах немецких танковых и пехотных дивизий все чаще появлялись сообщения о потерях, о невозможности продолжать атаки, крики о помощи, тревожные сигналы о контратаках русских танков.

Радиограммы противника верно отражали действительность. Оборона не устояла бы, если бы была только позиционной, пассивной. Ватутин сочетал упорную, жесткую оборону с активными маневренными действиями.

Противник, неся потери в лобовых атаках, все время искал лазейки, рокировал свои дивизии с фланга на фланг, метался с одного направления на другое. Ватутин непрерывно следил за происками врага, немедленно противопоставлял свои резервные части его обходившим частям, сковывая действия Манштейна.

Когда противник, выбирая новые направления атак, сосредоточивал подавляющий перевес сил, Ватутин контрударами по флангам заставлял гитлеровское командование снимать с избранною направления десятки танков для прикрытия флангов и таким образом ослаблял ударные группировки врага.

Сражение требовало от Ватутина предельного напряжения сил, тонкого понимания замысла противника, риска. Надо было маневрировать резервами, снимать части с менее опасных направлений, которые, в свою очередь, также могли оказаться под ударом.

Ватутина можно было видеть всюду. Его машина появлялась в боевых порядках дивизий, проходила сквозь высокую рожь к передовым наблюдательным пунктам и снова мчалась в штабы армий.

Обстановка на важнейших направлениях менялась так быстро, что, находясь в штабе фронта, трудно было реагировать на изменение обстановки, требовалось отдавать распоряжения на самом поле боя, как раньше говорили в кавалерии, «с седла».

В то же время Ватутин не мог надолго отрываться от штаба фронта, потому что надо было управлять ходом событий на всем огромном пространстве.

Оставаясь в таких случаях в штабе, Ватутин посылал в войска своих надежных помощников генералов Иванова, Варенцова, Штевнева, Петрова, которым он доверял любое задание. Туда же, на опаснейшие направления, по заданию Военного Совета выезжали работники Политического управления фронта.

Чем кризиснее становилось положение, тем собранней, решительнее действовал Ватутин.

9 июля отличалось высшим напряжением битвы. К этому времени на севере Курской дуги наступление противника против Центрального фронта стало явно выдыхаться. Гитлер не хотел с этим мириться, он исступленно толкал своих генералов вперед, и Ман-штейн, все больше и больше ожесточаясь, не щадя своих войск, гнал их в пекло сражения.

В этот день танковые дивизии СС атаковывали оборону пятнадцать раз.

Опасность была еще очень велика, сил у противника было много, но прорвать фронт обороны фашистам не удавалось. Они ее только оттесняли, неся огромные потери.

В этот день фотообъективы самолетов-разведчиков зафиксировали в расположении наступающего противника 280 подбитых танков; по черным дымам, резко проявившимся на пленке, можно было подсчитать 200 горевших танков.