Ватутин (путь генерала). 1901–1944

Всю ночь обе стороны провели в маневрировании, рокировках, перегруппировках; всю ночь Ватутин укреплял стыки, организовывал взаимодействие своих соединений.

13 июля сражение продолжалось, но оно уже распадалось на ряд частных ожесточенных боев, носивших то встречный характер, то характер наступления н>а перешедшего к обороне противника.

В ночь на 14-е противник снова пытался найти слабые места в нашей обороне, но всюду был отбит.

14 июля во второй половине дня фотограф одной из наших авиационных частей, обрабатывая фотопленку, заметил, что на ней проявились свежеотрытые окопы. Когда Ватутин взглянул на фотографию, не почувствовал, как с его плеч сползает гигантская тяжесть: противник на всем фронте переходил к обороне.

День 12 июля вошел в историю Великой Отечественной войны как день кризиса битвы на Курской дуге.

«Я находился на наблюдательном пункте на крыше одного из домов и наблюдал в бинокль за движением своих войск, — показывал впоследствии взятый в плен командир танковой дивизии СС «Мертвая голова» бригадефюрер Гельмут Беккер. — Все танковые дивизии развернулись точно по плану и двинулись, уверенные в успехе наступления. В этот момент я заметил на горизонте тучи пыли. Нельзя было разглядеть, кто их поднял, но они все увеличивались в размерах, а вскоре из этих туч стали появляться русские танки. «Это русские двинули свои резервы», — сказал я своему начальнику штаба и понял, что теперь наступление будет сорвано и что битву за Курок мы проиграли».

В тот же день, 12 июля, Ставка ввела в битву не только танковые резервы на решающем обояньском направлении. Был определен момент кризиса борьбы не только под Курском, но и на всем советско-германском фронте, и по приказу Ставки в наступление перешли ждавшие сигнала Западный и Брянский фронты.

Крах танкового наступления противника на Курской дуге явился началом катастрофы наступления гитлеровской армии в летней кампании 1943 года, крахом наступательной стратегии Гитлера, началом общего победоносного контрнаступления Советской Армии.

* * *

Характерной чертой полководческого искусства Ватутина была его активность, стремление не давать противнику ни отдыха, ни срока. Так он действовал во всех операциях. Так произошло и на этот раз.

Если в ходе обороны Ватутин непрерывными контратаками сковывал противника, наносил ему потери, заставлял разбрасывать силы, то едва лишь фашистские войска попытались перейти к обороне, как Ватутин сильными ударами стал отбрасывать их на юг.

Гитлеровские дивизии отходили медленно, прикрываясь танковыми арьергардами.

Враг был еще очень силен.

И все же натиском с фронта и фланговыми ударами Ватутин заставил фашистское командование поспешно отвести свои части к исходному рубежу, с которого противник 5 июля начал наступление.

Гитлеровцы шли на Курск с приказом «вперед по трупам, пленных не брать!», а возвращались, оставив тысячи пленных, шагая назад по трупам десятков тысяч своих солдат.

Через двадцать суток после начала гитлеровского наступления войска Воронежского фронта снова вернулись в свои передовые траншеи, в которых они приняли первый удар врага, подошли к своему первому оборонительному рубежу, ставшему теперь таким значительным и еще более родным. Советские воины вернулись сюда, гордые тем, что не только отразили натиск, какого никогда не испытывали никакие войска в мире, не только отбросили противника в исходное положение, но сорвали его план взять реванш за Сталинград, развеяли фашистскую легенду о том, что германская армия летам всегда побеждает.

Оборонительная операция под Курском создала наивыгоднейшие условия для перехода наших войск — от обороны к контрнаступлению.

Сразу же, как только войска противника перешли к обороне на своем старом рубеже, Ватутин, не прекращая атак, стал готовить Воронежский фронт к решительному контрнаступлению.

Охваченные наступательным порывом, войска фронта рвались к новым боям. Надо было не дать противнику времени на приведение в порядок и усиление своих битых дивизий, не дать ему времени снова прочно занять оборону.

Но в этот момент Воронежский фронт получил указание Ставки прекратить атаки.

Можно было не сомневаться в том, что войска Воронежского фронта выполнили бы приказ Ватутина и сразу же после выхода на свои прежние рубежи прорвали оборону противника. Но какой бы это далось ценой? Оборона врага, построенная на большую глубину, была очень прочна.

Все это учитывала Ставка. Она знала также, что наступательный порыв наших войск очень велик, но уже 20 дней и 20 ночей наши войска не выходили ив тяжелых боев; они понесли потери, нуждались в пополнении, в восстановлении боевой техники.

Казалось, целесообразней было дать войскам Воронежского фронта передышку и планомерно подготовить прорыв обороны. Правда, при этом получал передышку и противник, — он тоже мог укрепить свои силы.

Но 12 июля началось контрнаступление советских войск на других фронтах.