Вавилон

Внимание мужчин было приковано к извивающимся телам жриц, окутанных прозрачной кисеей. Но Сибар-Сина не увлекло даже это зрелище. Он заглядывал в лица девушек, все еще надеясь отыскать среди них дочь Гамадана, но так и не нашел ее. Тогда он направился в боковой придел, куда, завершив ритуал, должен был проследовать верховный жрец.

Обряд подходил к концу, жрицы уже прекратили пляску, и в храм хлынули толпы с жертвенными дарами. Благословив паству, верховный жрец удалился, сопровождаемый высшими священнослужителями. Но стоило ему войти в боковой придел, как перед ним возникла фигура юноши, богато одетого. Сибар-Син низко поклонился. Исме-Адад лишь слегка наклонил голову и хотел было пройти мимо, но юноша преградил ему дорогу:

– Святейший… Праздник очищения начался.

– Не будь нетерпелив, – улыбнулся верховный жрец.

– Праздник очищения начался, – с досадой повторил Сибар-Син, – но я не вижу дочери Гамадана. Она должна была ждать меня в святилище Мардука. Я помню ее волосы, они цвета меди, а таких ни у одной я здесь не видел.

Исме-Адад с деланым недоумением оглянулся на жрецов и задержал взгляд на своем новом доверенном, преемнике Улу.

– Да-да, – не растерялся тот, – перед самым богослужением нам передали, что дочь Гамадана исчезла. Многие утверждают, будто видели ее труп в волнах Евфрата. Слух весьма правдоподобен, ибо мать ее, Дагар, кончила так же.

– Мир усопшим, – прошептал верховный жрец и испытующе ощупал взглядом лицо Сибар-Сина.

У Сибар-Сина сузились зрачки.

– Стало быть, я могу считать себя обманутым? – процедил он сквозь зубы, раздумывая, не потребовать ли ему обратно принесенные Мардуку дары.

Но верховный жрец опередил его.

– Разумеется, благородный Сибар-Син, Мардук возвратит тебе твои сокровища. К сожалению, волов и вино он вернуть не сможет.

– Я не прошу от Мардука того, что принес ему в жертву, – гордо возразил уязвленный Сибар-Син, – я прошу лишь того, что по праву принадлежит мне. Мне нужна дочь Гамадана.

– Все наши старания напасть на ее след оказались тщетны, – прибавил доверенный.

Сибар-Син многозначительно усмехнулся.

– Охотно верю, но ведь Мардук всемогущ и всеведущ. Какую же цену назначит он, чтобы вернуть мне дочь Гамадана? Достаточно ли моего состояния?

– Достаточно и половины, о высокочтимый Сибар-Син, – согласился Исме-Адад, – но ты должен быть терпеливым.

С этими словами верховный жрец величественно прошествовал вперед.

Празднество продолжалось своим чередом. Народ валом валил в храмы и приносил жертвы. У всех алтарей божьи слуги принимали дары во славу небожителей. Их именем благословляли они верующих за наку – жертвенных животных, за кутрину – благовонные кедр и мирт, за киспу – поминальную жертву, за нику – жертвенное вино.

Но благосклоннее всего принимали они золотые подношения от знатных и богатых людей. Они курили им фимиам перед главным алтарем, и вельможи отстегивали мечи с золотыми эфесами, срывали с груди золотые цепи, снимали тяжелые перстни с печаткой, золотые, изукрашенные драгоценными каменьями и лентами диадемы и бросали их к подножию богини плодородия, молодости и любви.

Жены отстегивали золотые броши и пряжки со своих одежд, извлекали из причесок булавки, гребни, нити белого, голубого и желтого жемчуга, оставляли ожерелья, запястья и серьги, снимали с себя шитые драгоценными каменьями тяжелые одежды, расстилая их перед алтарем. Стоявшие позади них рабыни держали корзины цветов, чаши с маслами и кувшины, наполненные вином.

Под звуки лир, свирелей, арф, флейт и лютен халдеи клали поклоны и молились перед той, что была подательницей материнства, жизни и блаженства. Совершив обряд, люди устремлялись к выходу. Сперва мужчины и женщины двигались плавным, размеренным шагом, но по мере того, как росло возбуждение, степенность их сменялась ликованием, которое находило выход в вихревой пляске. Охваченные фанатическим экстазом, люди врывались в распахнутые ворота священных садов, бросались на мягкую траву под кипарисами, фиговыми пальмами, кедрами и оливковыми деревьями, входили в священные чертоги наслаждений в тени платанов. От пения и музыки трепетали листья и кружили над головами перепуганные голуби. Далеко вокруг расстилался упоительный и благовонный дым жертвенного фимиама.

В чертогах богини Иштар, воздвигнутых из розового мрамора и золота, жаждали любовных восторгов обольстительные прислужницы богини, как две капли воды похожие на тех, чьи изображения украшали критскую чашу Валтасара, хранившуюся в голубой гостиной злосчастной царицы Амугеи Мидийской.

Сибар-Син несколько раз обошел Священную рощу в надежде отыскать ту, которую должен был ему вернуть Мардук, и после бесплодных хождений остановился наконец перед мраморными чертогами жриц богини Иштар. Десятки женщин встретили его появление одинаковой улыбкой. Сибар-Син неторопливо обводил взглядом женские лица, словно только затем и явился, чтобы полюбоваться на них. И вдруг его охватило волнение; он не мог отвести глаз от одной из красавиц. Овладев собой, Сибар-Син предложил ей уединиться.

Женщина поднялась.