Вавилон — 17. Нова. Падение башен

— Что это? — спросил он неандертальца.

— Указатель. Я спросил Курла, взять ли указатель с собой, он ответил: «Зачем?» и пошел прочь. Ну, а я принес.

— Хорошо сделал, — сказал Тил.

Вернувшись к 605-му, он поспорил с двумя парнями, которые хотели взять механизм, не дожидаясь, пока он сменит провод. Но затем один из них увидел хлопуна.

— А, ты, значит, тот самый парень, который, как говорят, приручил это существо?

И пока они разглядывали пернатое создание, Тил поставил провод на место, и парни покатили 605-й. Возвращаясь в барак, Тил прошел мимо Торна и Курла.

— Может, это сражение будет последним, — сказал Торн. — Так разговор о мире был?

— О победе или мире, — сказал Разведчик, — раз король умер.

Тил зашел в барак, взял рюкзак и снова зашагал по грязи.

Он слышал грохот танков, выстроившихся на другом конце лагеря. Согласно приказу, он должен был идти к танку номер 3. Он думал, как бы взять с собой хлопуна, когда его окликнул знакомый голос. Перед ним вырос Креветка. С ним был еще кто-то.

— Привет, Тил. Со мной Кудряш.

— А, привет, — сказал Тил, пожимая им руки.

— Слушай, Тил, — сказал Креветка, — у нас тут спор вышел с Кудряшом, ты не поможешь его разрешить?

— Конечно, — сказал Тил. — В чем дело?

— Какого цвета у тебя глаза?

Тил свел брови и неловко переступил с ноги на ногу.

— Зеленые. А что? — И тут же пожалел, что спросил.

— Можно посмотреть?

— Я… пожалуйста, смотрите.

Креветка подошел поближе, Кудряш смотрел через его плечо.

— Вот видишь, я же говорил! — воскликнул Креветка. — Зеленые, как и у меня. Потому что мы оба с побережья. Там почти у всех зеленые глаза.

— Я говорил не об этом, — сказал Кудряш. — Я говорил о том, что бывает в темноте, а не на свету. Ну-ка, встань в тень.

— Слушай, — сказал Тил, — мне нужно идти. Мой танк, наверное, уже готов к отправке.

— Тебе на какой?

— На третий.

— Прекрасно. Я его водитель. Пошли.

Тил пытался пробиться мыслью в пяти разных направлениях, но везде висел «кирпич», так что пришлось идти к длинному ряду танков.

— Вот мой беби, — сказал Креветка, похлопав рукой по металлическому корпусу.

— Лезьте внутрь, — сказал Кудряш, открывая дверцу. Гидравлический трап спустился в грязь. — Там я покажу, что я имел в виду.

Тил вошел в танк за Креветкой, за ним — Кудряш.

— Нет, не зажигайте, это главное!

В танк свет падал только через люк в дальнем конце. Тил встал у стены, Креветка и Кудряш вгляделись в его глаза. Сердце Тила сжалось.

— Все в порядке, — сказал Креветка. — Какой, по-твоему, у них цвет?

— Ничего не понимаю, — нахмурился Кудряш. — Там, на учебной базе, как только стемнеет, его глаза выглядели так, словно их вовсе нет.

— Но… у меня зеленые глаза, — сказал Тил, чувствуя, как в голове у него что-то повернулось, как будто это был дымчатый кристалл, набитый воспоминаниями, которых он не мог увидеть. — Глаза у меня зеленые.

— Конечно, зеленые, — подтвердил Креветка. — Каким еще быть глазам у рыбака и сына рыбака?

— Ну, садись, — сказал Кудряш и еще раз взглянул. — Правильно, зеленые. Наверное, я чокнулся.

Да, подумал Тил, глаза у меня зеленые, были такими и будут. И он удивился, с чего он так занервничал, когда ребята захотели посмотреть, какие у него глаза. Почему они должны стать другого цвета, недоумевал он. Почему?

— Король в самом деле умер?

— Да. Я слышал официальное сообщение. Это значит, что войне скоро конец, как ты думаешь?

— Кто знает. Говорят, должно быть большое сражение. Может, оно и решит дело.

— Надеюсь. Ох, я бы отдал передние зубы, чтобы вернуться в Торон и только посмотреть, что там делается.

— И мы тоже.

Танк месил грязь уже больше часа, когда слева донесся звук, как будто там размалывали камни. Парни переглянулись.

— Что это? — спросил кто-то водителя.

Креветка пожал плечами.

Тетроновый мотор жужжал под ногами. Тил откинул голову к стене. Вибрация почти усыпила его, когда хруст раздался снова. Тил открыл глаза и увидел через правое стекло вспышку света.

— Что там, черт побери? — взвыл кто-то. — На нас напали?

— Заткнись, — сказал Креветка.

Через инструктажный микрофон в углу прозвучали слова:

— Хладнокровие, бдительность, как вас учили. Водители следуют по графику. Остановка по приказу.

Тил старался унять биение пульса. Танк шел вперед.

Через полчаса кто-то сказал:

— Хорошенькое дело — воевать запертыми в проклятом ящике!

— Молчать! — сказал офицер.

Хлопун спокойно сидел под скамейкой. Тил нагнулся и дал ему кусочек угля. Перья хлопнули его по запястью.

Когда Тил посмотрел в овальное окно, было уже темно. А они все ехали.

— Всем водителям остановиться, — сказал микрофон.

Танк накренился. Тил нагнулся и взял комок перьев к себе на колени. Глаза хлопуна были плотно закрыты.

— Экипаж, на выход, — сказал микрофон.

Солдаты встали, потягиваясь. Дверь открылась, спустился трап, и Тил вслед за другими вылез. Здесь, можно сказать, все выглядело таким, каким было их прежнее место, только туман темнее и почва чуть тверже. И в это время раздался грохот. Все глаза повернулись влево: футах в пятидесяти поднялось белое пламя. Со всех сторон посыпались приказы: