Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна

– Если она будет такая, как вы хотите, но при этом останется собой, – спросила Ридра, занеся руку над двумя именами, – вы-то сможете ее полюбить?

Медленный кивок после небольшой паузы со стороны большого, быстрый – со стороны маленького.

Ридра дотронулась до экрана, и на нем засветилось: «Моллья Тва, Навигатор-один». Далее – ее координаты. Ридра ввела их в панель на столе.

В семидесяти пяти футах над их головами что-то блеснуло. Один из сотен тысяч гробов спускался по индукционному лучу. На поверхности контактной площадки появился сложный узор из блестящих штифтов, отвечающих за перезапись. Ящик опустился, но разглядеть его содержимое сквозь заиндевевшее стекло было невозможно. Штифты вошли в пазы на основании гроба, тот слегка качнулся, затем плотно сел, раздался щелчок.

Но тут иней разошелся, и стекло изнутри покрылось испариной, которая стала растекаться каплями. Они подошли ближе.

Темное на темном. Смутное движение. И вдруг стекло истаяло, сошло с ее теплой кожи, открыв испуганные глаза с трепещущими ресницами.

– Не бойся. – Калли тронул ее за плечо.

Она приподнялась, взглянула на его руку и снова откинулась на подушку. Сзади придвинулся Рон:

– Привет.

– Гхм… мисс Тва, – снова начал Калли, – вы вернулись. Вы будете нас любить?

– Ninyi ni nani? – На лице ее было недоумение. – Niko wapi hapa?[1]

– По-моему, она не говорит по-английски, – изумился Рон.

– Ага, – улыбнулась Ридра. – Но во всем остальном – само совершенство. Зато не наговорите глупостей, пока не познакомитесь поближе. Кстати, ей нравится бороться.

Рон взглянул на молодую женщину. Волосы графитового цвета острижены по-мальчишески коротко, полные губы посинели от холода.

– Умеешь бороться?

– Ninyi ni nani? – снова сказала она.

Калли убрал руку с ее плеча и сделал шаг назад. Рон почесал голову и нахмурился.

– Ну? – спросила Ридра.

– Не знаем даже, – пожал плечами Калли. – В принципе навигационные приборы везде стандартные. Тут трудностей возникнуть не должно.

– Она красивая, – сказал Рон. – Ты красивая. Не бойся. Ты теперь живая.

– Ninaogapa! – Она схватила Калли за руку. Глаза ее расширились. – Jee, ni usiku au mchana?[2]

– Ты только не бойся! – Рон взял вцепившуюся в Калли руку в свои ладони.

– Sielewi lugha yenu. – Она покачала головой – не споря, а как бы в глубоком изумлении. – Sikujuweni ninyi nani. Ninaogapa[3].

С чуткостью людей, только что переживших большое горе, Рон и Калли ободряюще закивали. Ридра стала между ними и заговорила. В ответ женщина сперва долго молчала, потом медленно кивнула головой.

– Говорит, что пойдет с вами. Семь лет назад она потеряла двоих из своего триплета: тоже захватчики. Пришла в Морг и убила себя. Но готова пойти с вами. Вы ее примете?

– Она боится, – сказал Рон. – Ты не бойся! Я тебя не обижу. И Калли не обидит.

– Если она согласна, – сказал Калли, – мы ее принимаем.

Таможенник тактично кашлянул:

– Где взять ее психоиндексы?

– На экране под кристаллом. Они там собраны по группам.

– Ну, – таможенник начал вводить данные, – хоть не сразу, но почти всех вы нашли.

– Интегрируйте.

Закончив расчеты, он взглянул на нее с искренним удивлением:

– Капитан Вон, есть экипаж!

VI

Дорогой Моки!

К тому времени когда ты получишь это письмо, я уже два часа буду в полете. Сейчас полчаса до рассвета, и мне хочется поговорить с тобой, но не хочу снова тебя будить.

Я решила поностальгировать и взяла старый корабль Фобо, «Рембо» (название, как ты помнишь, придумал Мюэлс). По крайней мере, я его знаю вдоль и поперек: столько всего хорошего на нем пережили. Отправляемся через двадцать минут.

Мое текущее местоположение – сижу на раскладном стуле в грузовом шлюзе, смотрю на космодром. На западе небо еще в звездах, а на востоке уже сереет. Кругом черные иглы ракет. Цепочки голубых сигнальных огней тускнеют к востоку. Покой.

Предмет размышлений – суматошная ночь, проведенная в поисках экипажа, которая началась в закоулках Транспортного квартала, привела в Морг и закончилась здесь. Сперва – яркие огни, шум, грохот, под конец – умиротворение.

Пилотов присматривают на борьбе. Опытному капитану стоит только увидеть, как человек держится на арене, и ему сразу же ясно, что это за пилот. Только я-то не опытный капитан.

Помнишь, ты говорил об интерпретации мышечных движений? Кажется, ты попал в десятку. Я тут встретила парнишку, навигатора, – прямо ожившая скульптура Бранкузи[4] (ну или сон Микеланджело об идеальном теле). Транспортник до мозга костей и про борьбу, надо полагать, знает все, что можно. В общем, он смотрел, как борется мой пилот, а я наблюдала за ним, и его подергивания с поеживаниями дали мне полный анализ того, чего я сама не заметила бы.