Вавилон

— Я тоже, — пробормотал он, крепко обнимая ее. Слава Богу, она была почти невредима. Ее запястья были немного потрепаны, но без наручников, и на ней не было ни крови, ни зияющих пулевых ран. Стерлинг блефовал.

— Они сказали, что застрелили тебя. — Она прижалась к его груди, дрожа. — О, Робин, я слышала выстрел...

— Ты?.. — Он не смог закончить вопрос. Он тут же пожалел, что спросил; он не хотел знать.

— Нет, — прошептала она. — Прости, я подумала — поскольку мы все равно у них, я подумала... — Ее голос оборвался; она отвернулась.

Он знал, что она имела в виду. Она решила позволить ему умереть. Это было не так больно, как должно было быть. Скорее, это прояснило ситуацию: ставки перед ними, ничтожность их жизней против дела, которое они выбрали. Он увидел, как она начала извиняться, но потом поймала себя на слове — хорошо, подумал он; ей не за что извиняться, ведь между ними был только один, который отказался сломаться.

— В какой стороне дверь? — спросила Виктория.

— Четыре этажа вниз, — сказал Гриффин. — Охранники все заперты на лестничной клетке, но скоро они прорвутся.

Робин выглянул из окна в конце коридора. Он понял, что они были довольно далеко наверху. Он думал, что они находятся в городской тюрьме на Глостер-Грин, но это здание было высотой всего в два этажа. Земля казалась такой далекой от того места, где они стояли.

— Где мы находимся?

— Оксфордский замок, — сказал Гриффин, доставая из своего ранца веревку. — Северная башня.

— Там нет другой лестницы?

— Нет. Гриффин кивнул на окно. — Разбей стекло локтем. Мы спускаемся.

Гриффин спустился первым, затем спустилась Виктория, а потом Робин. Спускаться оказалось гораздо труднее, чем это представлялось Гриффину; Робин слишком быстро проскользил вниз последние десять футов, когда у него отказали руки, а веревка оставила на его ладонях ожоги. Снаружи стало ясно, что Гриффин устроил нечто большее, чем простое отвлечение внимания. Весь северный фасад Оксфордского замка пылал, пламя и дым быстро распространялись по зданию.

Неужели Гриффин сделал все это сам? Робин боковым зрением посмотрел на брата, и это было похоже на встречу с незнакомцем. Гриффин становился новым в его воображении каждый раз, когда он сталкивался с ним, и эта версия была наиболее пугающей, этот жесткий, остроугольный человек, который стрелял, убивал и сжигал, не дрогнув. Это был первый раз, когда он связал абстрактную приверженность своего брата к насилию с его материальными последствиями. И они были потрясающими. Робин не знал, бояться ему или восхищаться его способностями.

Гриффин бросил им два простых черных плаща из своего ранца — издалека они смутно напоминали плащи констеблей — и повел их вдоль замка к главной улице.

— Двигайтесь быстро и не оглядывайтесь, — пробормотал он. — Они все отвлечены — будьте спокойны, будьте быстры, и мы выберемся отсюда.

И на мгновение показалось, что убежать действительно так просто. Вся площадь замка выглядела пустынной; все дозорные были заняты пламенем, а высокие каменные стены отбрасывали множество теней, в которых можно было спрятаться.

Только одна фигура стояла между ними и воротами.

— Explōdere. — Стерлинг Джонс бросился к ним. Его волосы были опалены, его княжеское лицо было исцарапано и окровавлено. — Умно. Не думал, что у тебя хватит латыни, чтобы это провернуть.

Гриффин протянул руку перед Робином и Викторией, словно защищая их от набегающего зверя.

— Привет, Стерлинг.

— Я вижу, ты достиг новых высот разрушения. — Стерлинг неопределенным жестом указал на замок. В тусклом свете ламп, с кровью на бледных волосах и бело-серой пылью на пальто, он выглядел совершенно ненормальным. — Тебе недостаточно было убить Иви?

— Иви выбрала свою судьбу, — прорычал Гриффин.

— Смелые слова убийцы.

— Я убийца? После Бирмы?

— Она была безоружна...

— Она знала, что она натворила. Как и ты.

Здесь была история, Робин видел. Что-то помимо принадлежности к одной когорте. Гриффин и Стерлинг говорили с интимностью старых друзей, запутавшихся в каком-то сложном клубке любви и ненависти, в который он не был посвящен, — что-то, что копилось в течение многих лет. Он не знал их истории, но было очевидно, что Гриффин и Стерлинг давно предвкушали это противостояние.

Стерлинг поднял пистолет.

— Я бы поднял ваши руки сейчас.

— Три мишени, — сказал Гриффин. — Один пистолет. В кого ты целишься, Стерлинг?

Стерлинг должен был понять, что он в меньшинстве. Казалось, его это не волновало.

— О, я думаю, ты знаешь.

Все закончилось так быстро, что Робин едва успел осознать происходящее. Гриффин выхватил револьвер. Стерлинг направил свой пистолет в грудь Гриффина. Должно быть, они нажали на спусковые крючки одновременно, потому что шум, расколовший ночь, прозвучал как один выстрел. Они оба рухнули одновременно.