Вавилон

Без четверти полночь Робин накинул пальто и вышел в коридор.

— Куда ты идешь?

Он замер. Он думал, что Рами спит.

— Забыл кое-что в стеллажах, — прошептал он.

Рами наклонил голову.

— Опять?

— Полагаю, это проклятие, — прошептал Робин, стараясь сохранить спокойное выражение лица.

— Льет. Иди и забери его завтра. — Рами нахмурился. — Что такое?

— Мои чтения, — почти сказал Робин, но это не могло быть правдой, потому что он якобы работал над ними всю ночь. — А, просто мой дневник. Он не даст мне спать, если я его оставлю, я нервничаю, если кто-то увидит мои записи...

— Что там, любовное письмо?

— Нет, просто... это заставляет меня нервничать.

Либо он был потрясающим лжецом, либо Рами был слишком сонным, чтобы беспокоиться.

— Убедись, что я завтра встану, — сказал он, зевая. — Я проведу всю ночь с Драйденом, и мне это не нравится.

— Обязательно, — пообещал Робин и поспешил за дверь.

Из-за проливного дождя десятиминутная прогулка по Хай-стрит показалась вечностью. Вавилон сиял вдали, как теплая свеча, каждый этаж был полностью освещен, словно сейчас была середина дня, хотя в окнах почти не было видно силуэтов. Ученые Вавилона работали круглосуточно, но большинство забирали свои книги домой к девяти или десяти, и тот, кто оставался там в полночь, вряд ли покинул бы башню до утра.

Дойдя до зелени, он остановился и огляделся. Он никого не увидел. Письмо Гриффина было таким туманным; он не знал, стоит ли ему ждать, пока он мельком увидит кого-нибудь из агентов «Гермеса», или же ему следует идти вперед и точно следовать его приказам.

Не отклоняйся от моих инструкций.

Колокола прозвонили полночь. Он поспешил к входу, во рту пересохло, дыхание перехватило. Когда он достиг каменных ступеней, из темноты материализовались две фигуры — оба юноши в черных одеждах, чьих лиц он не мог разглядеть под дождем.

— Иди, — прошептал один из них. — Поторопись.

Робин подошел к двери.

— Робин Свифт, — произнес он тихо, но отчетливо.

Стражи узнали его кровь. Замок щелкнул.

Робин распахнул дверь и замер на пороге на мгновение — ровно настолько, чтобы стоявшие за ним фигуры успели проскользнуть в башню. Он так и не увидел их лиц. Они пронеслись по лестнице, как призраки, быстро и бесшумно. Робин стоял в фойе, дрожа от дождя, стекавшего по его лбу, и смотрел на часы: секунды приближались к пятиминутной отметке.

Все было так просто. Когда пришло время, Робин повернулся и вышел за дверь. Он почувствовал легкий толчок в поясницу, но в остальном ничего не ощутил: ни шепота, ни звона серебряных слитков. Оперативников «Гермеса» поглотила темнота. Через несколько секунд их как будто и не было вовсе.

Робин повернулся и пошел обратно в сторону Мэгпай-лейн, дрожа от страха и головокружения от смелости того, что он только что сделал.

Спал он плохо. Он продолжал ворочаться в своей постели в кошмарном бреду, пропитывая простыни потом, мучимый полуснами, тревожными экстраполяциями, в которых полиция выбивала дверь и тащила его в тюрьму, заявляя, что они все видели и все знают. Он заснул как следует только ранним утром, и к тому времени он был настолько измотан, что пропустил утренние колокола. Он не проснулся, пока к нему в дверь не постучал помощник охранника и не спросил, не хочет ли он в этот день вымыть полы.

— О... да, извините, дайте мне минутку, и я выйду. 

Он побрызгал водой на лицо, оделся и выскочил за дверь. Его группа договорилась встретиться в учебной комнате на пятом этаже, чтобы сравнить свои переводы перед занятиями, и теперь он ужасно опаздывал.

— Вот ты где, — сказал Рами, когда он пришел. Он, Летти и Виктория сидели за квадратным столом. — Извини, что я ушел без тебя, но я думал, что ты уже ушел — я дважды стучал, но ты не ответил.

— Все в порядке. — Робин сел в кресло. — Я плохо спал — наверное, из-за грома.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — Виктория выглядела обеспокоенной. — Ты вроде как... — она неопределенно помахала рукой перед лицом, — бледный?

— Просто кошмары, — сказал он. — Такое иногда случается.

Это оправдание прозвучало глупо, как только покинуло его рот, но Виктория сочувственно похлопала его по руке.

— Конечно.

— Мы можем начать? — резко спросила Летти. — Мы только что промучились с лексикой, потому что Рами не позволил нам продолжать без тебя.

Робин поспешно перелистывал свои страницы, пока не нашел вчерашнего Овидия.

— Извини — да, конечно.

Он боялся, что не сможет высидеть всю встречу. Но каким-то образом теплый солнечный свет на фоне прохладного дерева, скрежет чернил по пергаменту и четкая, ясная диктовка Летти заставили его измученный разум сосредоточиться, и латынь, а не грозящее ему исключение, показалась ему самым насущным делом дня.