Вавилон

Ближе к концу михайловского семестра в том году Гриффин стал появляться чаще, чем обычно. Робин уже начал задаваться вопросом, куда он пропал; с тех пор как он вернулся из Малакки, его задания сократились с двух раз в месяц до одного раза. Но в декабре Робин начал получать записки, в которых ему предписывалось каждые несколько дней встречаться с Гриффином возле «Витого корня», где они начинали свою обычную рутину — бешеные прогулки по городу. Обычно это были прелюдии к запланированным кражам. Но иногда Гриффин, казалось, не имел никаких планов на будущее, а просто хотел поболтать. Робин с нетерпением ждал этих разговоров; это были единственные моменты, когда его брат казался менее загадочным, более человечным, более плотью и костью. Но Гриффин так и не ответил на вопросы, которые Робин действительно хотел обсудить: что Гермес сделал с материалами, которые он помог украсть, и как продвигается революция, если она вообще была. «Я все еще не доверяю тебе, — говорил он. — Ты еще слишком новичок».

«Я тоже тебе не доверяю», подумал Робин, но ничего не сказал. Вместо этого он стал допытываться окольными путями.

— Как давно существует Гермес?

Гриффин бросил на него укоризненный взгляд.

— Я знаю, что ты делаешь.

— Я просто хочу знать, является ли это современным замыслом, или, или...

— Я не знаю. Я понятия не имею. По крайней мере, десятилетия, возможно, больше, но я никогда не узнавал. Почему бы тебе не спросить то, что ты действительно хочешь знать?

— Потому что ты мне не скажешь.

— Попробуй.

— Хорошо. Тогда, если это существует дольше, я не могу понять...

— Ты не можешь понять, почему мы еще не выиграли. Это так?

— Нет. Я просто не вижу разницы, — сказал Робин. — Вавилон есть — Вавилон. А вы просто...

— Небольшое скопление изгнанных ученых, раскалывающих бегемота? — уточнил Гриффин. — Говори, что ты имеешь в виду, брат, не увиливай.

— Я хотел сказать «массово превосходящие идеалисты», но да. Я имею в виду — пожалуйста, Гриффин, просто трудно сохранять веру, когда неясно, какой эффект будет от всего, что я делаю.

Гриффин замедлил шаг. Несколько секунд он молчал, раздумывая, а затем сказал:

— Я нарисую тебе картину. Откуда берется серебро?

— Гриффин, честно...

— Побалуй меня.

— У меня урок через десять минут.

— И это не простой ответ. Крафт не выгонит тебя за одно только опоздание. Откуда берется серебро?

— Я не знаю. Шахты?

Гриффин тяжело вздохнул.

— Разве они ничему тебя не учат?

— Гриффин...

— Просто послушай. Серебро существовало всегда. Афиняне добывали его в Аттике, а римляне, как ты знаешь, использовали серебро для расширения своей империи, когда поняли, на что оно способно. Но серебро не стало международной валютой, не способствовало развитию торговой сети, охватывающей континенты, гораздо позже. Его просто не хватало. Затем в XVI веке Габсбурги — первая по-настоящему глобальная империя — наткнулись на огромные залежи серебра в Андах. Испанцы доставили его из гор, благодаря коренным шахтерам, которые, можно быть уверенным, не получали справедливой платы за свой труд*, и отчеканили его в своих маленьких монетках по восемь штук, которые принесли богатство в Севилью и Мадрид.

Серебро сделало их богатыми — достаточно богатыми, чтобы покупать набивные хлопчатобумажные ткани из Индии, которые они использовали для оплаты связанных рабов из Африки, которых они заставляли работать на плантациях в своих колониях. Так испанцы становились все богаче и богаче, и везде, куда бы они ни пришли, они оставляли за собой смерть, рабство и обнищание. Теперь ты видишь закономерность, не так ли?.

Гриффин, читая лекции, имел особое сходство с профессором Ловеллом. Оба делали очень резкие жесты руками, как бы подкрепляя свои длинные диатрибы движениями рук, а не остановками, и оба говорили в очень точной, синкопированной манере. Они также разделяли пристрастие к сократовским вопросам. Перенесемся на двести лет вперед, и что же мы имеем?

Робин вздохнул, но подыграл.

— Все серебро и вся власть течет из Нового Света в Европу.

— Верно, — сказал Гриффин. — Серебро накапливается там, где его уже используют. Испанцы долгое время удерживали лидерство, в то время как голландцы, британцы и французы наступали им на пятки. Перенесемся еще на столетие вперед, и Испания — тень того, чем она когда-то была; наполеоновские войны подорвали мощь Франции, и теперь славная Британия на вершине. Крупнейшие запасы серебра в Европе. Лучший в мире переводческий институт. Лучший флот на морях, закрепившийся после Трафальгарской битвы, а значит, этот остров вполне может править миром, не так ли? Но за последнее столетие произошло кое-что забавное. Что-то, что доставляет головную боль Парламенту и всем британским торговым компаниям. Можете ли теперь догадаться, что это такое?

— Только не говорите мне, что у нас заканчивается серебро.

Гриффин усмехнулся.

— У них кончается серебро. Можешь угадать, куда оно теперь утекает?

Робин знал ответ на этот вопрос только потому, что слышал, как профессор Ловелл и его друзья жаловались на это в течение многих лет во время тех вечеров в гостиной в Хэмпстеде.