Вавилон

— Велите унести его и оставьте меня. Когда все удалились, он погрузился в размышления. Перед ним лежал окровавленный меч. Вид его вызвал новый приступ ненависти к изменникам. Они мечтают избавиться от него, вернуть Набонида! Однако будущее покажет, что Валтасар величием превзойдет Саргона, мудростью — Хаммурапи, славой — Навуходоносора. Он не потерпит измены, сметет все препоны со своего пути. Пусть Кир трепещет! Набусардар выставит против него такую армию, какой не имел ни один халдейский властелин. От войск Кира останется груда мяса и костей.

Он ненадолго успокоился, но гнетущие тревожные думы вскоре снова вернулись к нему. Что ни говори, а словами не укрепить уверенность в себе. Надо действовать. Царь сидел, подперев голову ладонью и уставившись на окровавленный меч.

Он чувствовал, как далеко сейчас от него его устланное шелками ложе, на котором так сладостно пилось вино и где ждали его обольстительные кипрские красавицы.

Перед ним возникли картины беззаботного детства. Вот он гоняется за бабочками и ловит певучих цикад в муджалибских садах. Увидел он там и Телкизу, жену Набусардара. Он представил ее себе девочкой, с которой играл пестрыми камешками средь благоухающих цветов и кустарника. Телкиза воспитывалась при дворе, вместе с детьми царя. Он помнит, что всегда давал ей самые красивые камешки, чтобы склонить к себе ее детское сердечко. Тогда он радовался жизни и находил удовольствие в играх. Теперь он утратил способность искренне радоваться.

Его грудь сдавлена. страшной тяжестью. Перед глазами мечутся ужасные видения. Рассудок в плену у страха. Тревожен его сон. Неуверенная поступь. Его ум помутился.

Или это удел всех великих и славных властителей, когда их угнетает бремя забот?

Смертельная усталость сковывала его мысли. Он продолжал бездумно сидеть, положив руки на подлокотники.

К нему несколько раз, присылала царица с просьбой принять ее. И всякий раз, хотя царица и просила весьма настоятельно, Валтасар отказывал, не желая никого видеть.

До царицы дошли слухи о пролитой крови. Они распространились по всему дворцу, как и весть о том, что войско Кира стоит в боевой готовности на том берету Тигра. Никто не заблуждался относительно способностей Валтасара, а царица лучше других знала слабости его державной натуры. Она хотела вовремя предостеречь его, потому настаивала на свидании.

Когда паника и страх перед армией Кира перекинулись из царского дворца на городские улицы, царица все-таки отважилась нарушить одиночество Валтасара.

Она стремительно вошла в зал совещаний, где он сидел, съежившись в кресле. Лицо его было покрыто морщинами; Валтасару не было еще и тридцати, но он выглядел стариком. Царь не шевельнулся, когда она вошла, словно не заметил ее.

Только при звуке ее голоса он распрямился, но не скоро отозвался, уставясь на нее тупым и безучастным взглядом.

Она ждала его знака, чтобы изложить свою просьбу. Осознав, что царица вошла без разрешения, он побагровел. Только вид окровавленного меча сдержал готовое прорваться наружу негодование.

Наконец он произнес мирным, даже усталым голосом:

— Ты пришла просить денег для моих женщин?

— Нет, государь, — смиренно прошептала она, видя его подавленность, — я пришла предостеречь тебя.

Валтасар насторожился.

— Да, я пришла предостеречь тебя — твоя жизнь и держава в опасности.

— С каких это пор в Халдейском царстве о безопасности мужчин и страны пекутся женщины? До сих пор было наоборот.

За его словами уже угадывались раскаты приближающейся грозы.

— Не стоит придавать значения превратным людским толкам, — заметила царица. — Печься о безопасности должен не тот, кого облекли на то закон и право, а кто способен на это, кто наделен силой духа и мудростью.

— Не себя ли ты имеешь в виду? — спросил он насмешливо.

— Я всего лишь слабая женщина…

— Что я слышу от царицы Халдейского царства! — воскликнул Валтасар. — Разве сын богов, бессмертный и вечный властелин, может иметь что-либо общее с обыкновенным смертным? Какая чепуха!

Он. сделал попытку подняться.

— Кто подучил тебя? Кто надеется победить могущественного Валтасара? Кто это тебе наплел? Кто еще предал меня?

Она гордо выпрямилась во весь рост.

— Я — царица Вавилона, и мой долг — позаботиться о благе халдейского народа. Я пришла предостеречь тебя, ибо мудрых царей нередко поражают слепотой боги наших врагов. Не за себя — за народ Вавилонии прошу я. Созови сановников, выслушай и перейми от мудрых — мудрость, от зорких — зоркость, от бдительных — бдительность, изменников брось в подземелья, корыстолюбцев устрани, а с избранными спаси царство, ибо худые времена надвигаются на Вавилон.

Царь слушал, но внутренне весь кипел. Он не находил слов от бешенства и наконец выдавал из себя с большим трудом:

— Это еврей, подобно змию, нашептал тебе во время сна!