Вавилон-Берлин

Его участие в разговоре ограничилось отдельными хвалебными комментариями в отношении еды, которые противоречили его ленивому ковырянию в тарелке, свидетельствовавшему об отсутствии аппетита. Один раз он попросил Эмми Вольтер передать ему солонку, но она перепутала ее с сахарницей.

Ее муж заметил это, а сама она была расстроена из-за своей оплошности.

– Не огорчайся, Эмми, – сказал Бруно, – такое бывает. Даже следователь по уголовным делам может перепутать или поменять какие-то вещи, не так ли, Гереон?

Поменять? Рат насторожился.

Правильные ли выводы сделал Вольтер? Тогда они оба были в равной степени хитры: каждый знал, что у другого рыльце в пушку, но ни один из них не знал подробностей. Дядя догадывался о том, что в смерти Йозефа Вильчека есть некие неувязки, в которые, похоже, впутан комиссар по уголовным делам по имени Гереон Рат.

Но, возможно, Рату только мерещились опасности, и слова Вольтера вообще ничего не значили. Гереон сделал вид, что не обратил на них внимание.

– Спасибо, – сказал он и взял солонку, которую ему передала Эмми Вольтер.

– Ну как идет ваше расследование? – спросил Бруно, проглотив очередной кусок. – Уже есть какие-то мысли, кто мог убить Йенике? Или этого воришку? Забыл, как его имя.

– Вильчек, – подсказал Гереон.

– Точно. Получается, что это один и тот же убийца?

– Похоже на то. По крайней мере, пули выпущены из одного оружия.

Вольтер кивнул.

– Если бы мы у кого-то нашли оружие, то, вероятно, нашли бы и убийцу, – сказал Рат. Эта фраза была пробным шаром.

Но старший комиссар был слишком опытен, чтобы позволить заглянуть в свои карты.

– Это совсем непросто – найти оружие в миллионном городе, – ответил он.

– Если бы где-то еще нашелся блокнот Йенике, мы бы тоже сделали шаг вперед, – предположил Гереон. – Наверное, его забрал убийца. Ведь в нем мог содержаться мотив.

Он знал, что Бруно еще не заглядывал в свой кабинет. Значит, пока хозяин дома не мог обнаружить пропажу. Даже если бы Эмми Вольтер наболтала ему по телефону о том, что Рат во второй половине дня приходил домой и муж попросил бы ее проверить его письменный стол. Но на это не было похоже. Последует ли Эмми вообще их договоренности? Комиссар в этом сомневался.

– Если ты хочешь услышать мое мнение, то это был один из этих чертовых коммунистов. – Голос Вольтера, когда он говорил, звучал решительно. – Вильчек ведь тоже был застрелен в таком же коммунистическом квартале.

– Если бы это было всегда так просто… Иногда убийцей оказывается тот, на кого уж никак не могло пасть подозрение, – возразил Гереон.

– А иногда дела об убийствах просто остаются нераскрытыми, и их делопроизводство прекращают.

– Только не у Генната.

– И он капитулировал перед некоторыми делами.

– Но любопытство всегда заставляет двигаться вперед, ты ведь это знаешь, – сказал Рат. – Вопрос – почему человек умер? – не отпускает тебя.

– Иногда бывает лучше просто оставить умерших в покое. Не всегда тот, кто раскрывает убийство, получает собственный кабинет. Иногда он получает только проблемы.

– Йенике знал своего убийцу. – Рат наблюдал за лицом Бруно, когда говорил это, но не уловил никакого волнения. – Каким хладнокровием надо обладать, чтобы в упор выстрелить в своего друга? Как ты считаешь?

Вольтер пожал плечами:

– Жизнь не всегда так проста, как кажется. И что такое дружба? Не каждый знакомый сразу становится другом. Друг – это тот, кто никогда не бросит тебя на произвол судьбы. Это тот, кто поддержит в тяжелые времена.

Теперь пожал плечами Рат.

– Кстати, я нашел новую комнату, – сказал он через некоторое время. – С завтрашнего дня я больше не буду вас обременять.

– О! – Бруно, казалось, был удивлен. – К чему такая спешка? Ты мог бы и подождать покидать нас. Мы уже привыкли к тебе, правда, Эмми?

– Конечно, дорогой. – Фрау Вольтер была немного рассеянна. Разговор мужчин привел ее в замешательство, и к тому же ее, видимо, все еще мучили угрызения совести.

– Нет, я не могу больше злоупотреблять вашим гостеприимством, – заявил Гереон.

Он положил на стол салфетку и встал.

– Но, господин Рат, я надеюсь, вы будете нас навещать, – сказала Эмми. Похоже, от нее не ускользнуло, что между мужчинами возникло странное напряжение.

Рат не сказал больше ничего, кроме «Спокойной ночи!», после чего пошел наверх и стал собирать свои вещи.

27

Следующим утром, уже в начале восьмого, он стоял в просторном фойе отеля «Эксельсиор», который своей пышной флорой очень напоминал пальмовую оранжерею в Далеме[34]. Днем раньше, перед тем, как ехать во Фриденау, Гереон прямо из Управления забронировал себе по телефону одноместный номер. Лучше заплатить пять марок за ночь, чем еще один день оставаться на Фрегештрассе. Портье у стойки администратора приветливо поздоровался с ним, но, проверив список бронирования, скорчил мину чрезвычайного сожаления.

– Господин Рат, я должен признаться, что мы не рассчитывали, что вы удостоите нас своим прибытием в столь ранний час. Номер, который зарезервирован для вас, еще занят.

– Могу ли я в таком случае оставить здесь свои вещи?