Вавилон-Берлин

Гереон подлил себе еще кофе. Он пристально смотрел в свою чашку. Часы на стене громко тикали, и комиссар нетерпеливо ерзал на стуле. У него были более важные дела, чем ожидание здесь своей прежней хозяйки. Вообще-то, было бы достаточно забрать телефон.

Рат подошел к своей прежней комнате и подергал за ручку. Вайнерт был прав: дверь была заперта.

Где Бенке хранила ключи?

Может быть, в своих собственных апартаментах?

Полицейский пошел назад в кухню. Дверь, которая вела на половину Элизабет, была всего лишь прикрыта – это он заметил еще раньше. Здесь Гереон чувствовал себя еще более неуютно, чем в кухне. Если бы хозяйка застала его здесь, ему бы пришлось объясняться. Он прислушивался к каждому шороху, пока искал гостиную, прежде всего – к повороту ключа в тяжелой двери. Сначала он попал в спальню, а потом, наконец, нашел и то, что искал.

Рат бывал здесь только однажды. Примерно недель шесть тому назад, когда подписывал договор об аренде. Тогда Бенке сразу привела его в эту странную гостиную. С одной стороны, она выглядела как совершенно обычная комната, где было много плюша, по моде времен кайзера, а с другой – это было нечто напоминающее военное святилище, занимавшее всю стену. В центре висела большая картина, написанная маслом, на которой был изображен Гельмут Бенке в униформе прусского унтер-офицера. Под ней – сабля с черно-белыми кистями, которая была передана его вдове, и повсюду его военные фотографии. У мемориальной стены стоял секретер, из которого она тогда достала ключи от комнаты.

Рат стал рассматривать стену памяти. Вместо того чтобы искать в ящиках связку ключей Элизабет Бенке, он разглядывал фотографии. Его взгляд остановился на снимке, который показался ему знакомым. Комиссар уже видел его однажды в кабинете во Фриденау. На нем были изображены новоиспеченные унтер-офицеры Гельмут Бенке и Бруно Вольтер. Худощавый Бруно, старый друг Гельмута, с гордым видом смотрел в камеру. Эта фотография, должно быть, висела здесь и во время первого визита Рата в апартаменты Бенке, но он не заметил ее, потому что намеренно проигнорировал этот алтарь павших солдат. Тогда Гереон едва взглянул на него, хотя снимки то и дело притягивали его взгляд. Он не хотел показать своей новой хозяйке, насколько раздражает его эта убогая стена.

Вольтер был и на других фотографиях, всегда рядом с Гельмутом Бенке. Оба, похоже, были действительно неразлучны. Пока французская граната не оторвала молодому унтер-офицеру Бенке обе ноги во время артиллерийского огня под Суассоном. Он умер несколько дней спустя от тяжелых ран. В дальнейшем об этой мясорубке было рассказано в военном фильме под названием «Адская битва на Эне».

Рат хотел оторваться от фотографий. Они тянули его назад, в прошлое и в войну, напоминали ему о том, что его жизнь могла бы сложиться иначе, если бы он родился на пару лет раньше. Как Анно…

И тут он увидел лицо, при взгляде на которое в его голове, словно молния, сверкнуло осознание. Лицо, которое он не ожидал увидеть в этой картинной галерее и которое разом заставило его очнуться.

Возможно ли это?

Пятеро мужчин возле артиллерийского орудия. Они выглядят усталыми, но все гордо и уверенно смотрят в камеру. Один капитан и четыре сержанта. Фотография, какие тогда делали тысячами.

Спереди, на шкворне, властно опираясь левой рукой на ствол, сидел капитан Альфред Зеегерс. Слева, прислонившись к колесу, стоял ефрейтор Рудольф Шеер, а прямо позади капитана – ефрейторы Бенке и Вольтер.

А справа, рядом с Вольтером, расположился солдат, усы которого напомнили Рату фото человека, объявленного в розыск. На снимке этот мужчина был года на два моложе, и его усы были закручены вверх, подобно кайзеру Вильгельму. Это, без сомнения, был он – Йозеф Вильчек!

Святой Йозеф!

Мужчина, являвшийся членом объединения «Беролина», был старым другом Бруно Вольтера!

30

Несмотря на то что был вечер пятницы, в клубе «Венускеллер» можно было найти даже свободный столик, не давая взятку официанту. И это было неудивительно: часы показывали лишь начало одиннадцатого. Любители ночной жизни появятся позже. Джазовый ансамбль играл в полную силу. Первые гости, переговариваясь, пытались перекричать оглушительную музыку. Вместо индийского номера Рат на этот раз мог насладиться представлением «Наложницы в гареме». Две женщины достаточно округлых форм в полупрозрачных палантинах пастельных тонов одновременно обнажались. Выглядело это не очень эротично. Вероятно, наиболее пикантные номера руководство приберегло на более позднее время.

Рату не пришло бы в голову добровольно явиться сюда еще раз. Он сидел и боролся с усталостью. Шум расплывался в его ушах, превращаясь в однородную, тягучую, убаюкивающую кашу. Он даже не стал ничего заказывать, когда официант подошел к его столику.

– Мне нужен доктор М., – сказал ему Гереон.

– Извините, я не знаю, о каком докторе вы говорите, уважаемый господин. Вам принести что-нибудь выпить?

Полицейский схватил парня за воротник. Несколько гостей оглянулись.