Вавилон. Месопотамия и рождение цивилизации. MV–DCC до н. э.

Возьмем в качестве примера пиктограмму самолета. В аэропорту ее применяют для обозначения зала прилетов и отлетов; на дорожном знаке она может означать «в аэропорт» или предупреждать о низко летящих самолетах, а в рекламе – указывать на турпакет или вообще путешествие за границу. Иными словами, значение этой пиктограммы легко можно расширить от «самолета» до «полета», «отпуска», «путешествия» и, без сомнения, до многих понятий, связанных с предыдущими. Точно так же в системе знаков Древнего Урука изображение ноги стало означать не только саму нижнюю конечность, но и ступню, ходьбу, прогулку, стояние, лягание и др. Контекст определял значение. А в тех случаях, когда расширения значения было недостаточно, символы комбинировали в небольшие сложные картинки. Изображение миски с едой рядом с головой понималось как процесс поглощения пищи, а символы «женщина» и «гора» (три маленькие горки) сначала означали «иностранка», а позднее «рабыня-иностранка».

Некоторые сочетания символов предназначались для того, чтобы отличать разные значения одного символа. Так, сочетание плуга с символом «человек» обозначало пахаря, а с символом «лес» – само орудие труда, сделанное из дерева. Именам богов предшествовал символ бога – звезда. Такие символы известны как детерминативы, их будут широко использовать при развитии письменности позднее.

Здесь трудился типичный homo ludens, ведь есть что-то игривое в том, как были изобретены многие символы. Например, некоторые их сочетания, включающие такие, как «голова» и «ярость», оказываются особенно забавны: пиктограмма представляла собой голову с большой копной волос, стоящих дыбом. Концепт «женщина» предпочитали изображать в виде треугольника лобка; а символ «мужчина» представлял собой извергающий семя пенис.

Однако воспроизведение с помощью заостренного инструмента требует некоторых графических способностей, и не каждый писец мог быть квалифицированным рисовальщиком. Со временем знаки становились все менее похожими на картинки и больше походили на стилизованные символы. В результате они потеряли всю узнаваемую связь с изображаемыми объектами. Вместо того чтобы рисовать острием, в глину вдавливали стило с треугольным или квадратным сечением, создавая клиновидные значки, от которых и произошло название клинопись. И в этом процессе символы утратили свою беззаботность, которой изначально, возможно, обладали.

Однако следующий, поистине революционный, этап более чем компенсировал эту потерю. И наверняка сначала это произошло в шутку.

Какими бы полезными ни были такие изображения, они представляли собой всего лишь способ записи каких-то вещей, предметов и объектов, а не письменность. Запись «Две – овцы – храм – бог – Инанна» ничего не говорит нам о том, доставили ли овец в храм или получили от него; были ли это туши, живые животные или что-то еще. Тем не менее для административных целей этого оказывалось достаточно. В Древнем Междуречье существовало общество с устными традициями, в котором высоко ценилась память. Все, что было нужно, – лишь простое напоминание, что-нибудь такое же нейтральное, как символ пальца, указывающего налево, который можно прочитать как go left (англ.), a gauche (фр.), links gehen (нем.), a sinistra (ит.), «налево» или  (араб.). Чтобы быть более точным, требовался реальный язык, но на протяжении длительного времени идея отображения такой речи в форме знаков на глине никому не приходила в голову.

Наиболее вероятно, что идея, ставшая настоящим скачком (или, по крайней мере, идея, его вдохновившая), который продвинул письмо от записи каких-то вещей до фиксации звуков речи, изначально появилась как забава. Шумерский язык, в котором полно омофонов, а разные слова произносятся одинаково (или почти), вероятно, был площадкой для игр остряков, достойных награды. Тот факт, что среди сотен других примеров слова «стрела» и «жизнь» звучали одинаково – ti, или то, что слова «тростник» и «восстановление» произносились как gi, видим, давал большую возможность для словесного шутовства. Легко представить себе, как кто-нибудь среди шумерских храмовых чиновников применяет то же самое чувство юмора к символам, написанным на глиняной табличке, и извлекает из этой записи каламбурный и комический смысл – быть может, древний аналог короткой телевизионной комедии 1970-х гг., в которой покупатель в скобяной лавке читает из своего списка необходимых покупок fork handles («ручки вилок»), но продавец слышит four candles («четыре свечи»).

Шутка или нет, но закавыка оказывалась в способе записи понятий: их или вообще невозможно было нарисовать (например, «жизнь»), или для них еще не придумали символов. Так, шумерский барабан tigi изображали в виде стрелы ti плюс тростник gi, в результате мы понятия не имеем, как выглядел этот музыкальный инструмент.