Вавилон. Месопотамия и рождение цивилизации. MV–DCC до н. э.

Урукагина утверждал, что положил всему этому конец. Он усмирил чиновников, урезал налоги, а в некоторых случаях полностью их отменил, вернул храмам собственность, но позаботился о том, чтобы священнослужители больше не угнетали мирян. Он устранил неравенства власти, угнетение бедных богатыми: «Если дом богатого человека стоит рядом с домом бедного и если богатый человек говорит бедному: „Я хочу купить твой дом“, то, если бедный хочет продать его, он может сказать: „Заплати мне серебром столько, сколько я сочту справедливым, или возмести мне его стоимость эквивалентным количеством ячменя“. Но если бедный не хочет продавать свой дом, то богатый не может его заставить». Урукагина освободил горожан, которые не могли возместить долг или были ложно обвинены в краже или убийстве, «он пообещал богу Нингирсу, что не позволит вдовам и сиротам становиться жертвами сильных мира сего. Он дал свободу гражданам Лагаша».

Ученые все еще спорят о том, что на самом деле означали заявления Урукагины для народа Лагаша. Были ли его реформы просто поступками доброго и справедливого человека или, скорее, способом проявить добрые намерения правителя, который узурпировал трон законного обладателя? Было ли возвращение собственности храму реальной попыткой восстановить роль жречества в обществе Лагаша или, назначая себя и членов своей семьи на должности внутри храмовой иерархии – как он это сделал, – Урукагина сумел нагреть руки, изображая альтруизм и щедрость? Мы этого никогда не узнаем. Но этот спор, представляющий интерес для специалистов, на самом деле таит в себе нечто потенциально более важное: тексты, описывающие деяния Урукагины, открывают несколько совершенно неизвестных черт в истории управления государством.

Хотя древняя хронология все еще весьма спорна, правление Урукагины имело место почти наверняка не позже 2400 г. до н. э. В других уголках мира, за исключением Египта и, возможно, долины Инда, в это время люди все еще жили либо полукочевыми родовыми общинами охотников-собирателей, либо объединялись в небольшие поселения под передаваемой по наследству властью деревенских вождей, не зная письменности и технологий выплавки металлов (это меньшинство, которое совершило огромный скачок вперед к ведению сельского хозяйства). Тем не менее в Южной Месопотамии задолго до Платона и Аристотеля, Конфуция и Лао-цзы, Будды и Махавиры, еврейских пророков, Моисея и Заратустры, и даже задолго до Авраама в текстах звучат основные идеи морали и правосудия – проблема справедливости, ответственность за защиту вдов и сирот от богатых и могущественных людей. Также в этих текстах впервые встречается слово, которое можно перевести как «свобода»: «Он ввел свободу – amargi – или гражданство Лагаша».

Дальнейший смысл реформ Урукагины состоит в том, что он пытался извлечь поддержку своей власти, основываясь на принципе, который очень отличался от всего, что было раньше. Предыдущие монархи хвастались своими военными успехами и горами трупов, оставленными ими на поле боя. Одни, похороненные в царских могилах Ура, при жизни оправдывали собственную власть своим почти божественным статусом, другие основывали законность их пребывания на троне исключительно на страхе, который они внушали подвластному им народу. Теперь же мы видим что-то совершенно новое: тексты наводят на мысль, что Урукагина хотел, чтобы его народ его одобрял, даже любил.

Мы часто считаем само собой разумеющимся то, что древние люди настолько отличались от нас, что мы не можем представить их жизнь такой, какой они ее видели. Тем не менее в документах содержатся доказательства обратного. История Лагаша, его долгая война с Уммой и реформа его общественного строя, проведенная Урукагиной, дававшая защиту вдовам и сиротам и свободу жителям города, наводят на мысль о том, что за прошедшие четыре с половиной тысяч лет отношения между людьми мало изменились.

Какими бы ни были истинные мотивы Урукагины при проведении реформ, они принесли ему мало хорошего в конечном счете. Его правление в Лагаше продлилось едва ли больше восьми лет. Пока он занимался государственными проблемами, защищая интересы своих подданных и ища их одобрения, почти в 30 км от города в традиционно враждебном ему городе Умма потихоньку наращивал силы новый энергичный и амбициозный правитель Лугальзагеси, вынашивавший план мести за многие десятилетия унижений от Лагаша. И затем он нанес разрушительный удар. Горестное стенание, сочиненное после истребления населения и разорения Лагаша, рассказывает нам: «Правитель Уммы поджег храм Антасурры; он унес все серебро и лазурит… Он пролил кровь в храме богини Нанше и унес драгоценные металлы и камни… Разграбив Лагаш, Человек из Уммы совершил грех против бога Нингирсу… Да будет отрублена рука, которую он осмелился поднять против Нингирсу. Не было вины царя Лагаша Урукагины. Пусть Нисаба – богиня правителя Уммы Лугальзагеси заставит его нести свой смертный грех на шее».