Вавилон. Сокрытая история

– Очень хороший вопрос. – Профессор Плейфер поднял первую и вторую пластины. Когда они оказались рядом, стало очевидно, что вторая чуть длиннее. – Вы затронули тему длительности действия. На стойкость эффекта пластины влияют несколько факторов. Во-первых, концентрация и количество серебра. Обе пластины на девяносто процентов состоят из серебра, остальное – медный сплав, который часто используется в монетах, но пластина «исцеление» примерно на двадцать процентов длиннее, а значит, прослужит на несколько месяцев дольше, в зависимости от частоты и интенсивности использования.

Он положил пластины.

– Многие дешевые пластины, которые вы встречаете в Лондоне, не действуют так долго. Очень немногие полностью состоят из серебра. Чаще всего они из дерева или дешевого металла и лишь покрыты тонким слоем. Их эффект длится не больше нескольких недель, после чего нужно снова их обновить.

– За плату? – спросил Робин.

Профессор Плейфер с улыбкой кивнул.

– Чтобы было чем финансировать ваши стипендии.

– Так, значит, этого достаточно для действия пластины? – спросила Летти. – Нужен только переводчик, владеющий языками из словесной пары?

– Все немного сложнее, – ответил профессор Плейфер. – Иногда приходится заново гравировать надписи или менять назначение пластины…

– И сколько стоят услуги Вавилона? – напирала Летти. – Двенадцать шиллингов, как я слышала? Неужели простое обновление столько стоит?

Улыбка профессора Плейфера стала шире. Он напоминал мальчишку, которого застукали, когда он сунул палец в пирог.

– За то, что обыватели считают волшебством, хорошо платят.

– То есть цену просто взяли с потолка? – уточнил Робин.

Вышло чуть резче, чем он намеревался. Но тут он вспомнил об эпидемии холеры, прокатившейся по Лондону, и как миссис Пайпер объяснила, что бедным просто невозможно помочь, ведь серебро стоит ужасно дорого.

– О да. – Похоже, профессор Плейфер находил это забавным. – Мы храним свои секреты и можем устанавливать любые условия, какие пожелаем. Чудесно быть умнее других. И еще кое-что напоследок. – Он взял сверкающую чистую пластину с дальнего конца стола. – Должен предупредить. Есть одна словесная пара, которую вы никогда, никогда не должны использовать. Может кто-нибудь догадаться, о чем речь?

– Добро и зло, – предположила Летти.

– Хорошая попытка, но нет.

– Имя Бога, – сказал Рами.

– Мы рассчитываем, что вы не настолько глупы. Но все сложнее.

Никто больше ничего не смог придумать.

– Перевод, – сказал профессор Плейфер. – Это само слово «перевод», вот так просто.

И произнося это, он быстро выгравировал слово на пластине, а потом показал им написанное: «переводить».

– Глагол «переводить» имеет слегка различные значения в каждом языке. Английские, испанские и французские слова – translate, traducir и traduire – происходят от латинского translat, что означает «переносить через». Но когда мы выходим за пределы романских языков, то получаем нечто иное. – Он начал писать новый набор букв на другой стороне пластины. – Китайское «фаньи», например, означает «переворачивать» или «переворачивать что-то», причем второй иероглиф, «и», имеет значение изменения и обмена. В арабском языке «тарджама» может означать как биографию, так и перевод. В санскрите слово «анувад» также означает «повторять» или «повторять многократно». Разница в том, что здесь идет речь скорее о времени, а не о пространстве, как в латыни. В языке игбо есть два слова, означающие перевод, – «иапиа» и «кова», и оба связаны с повествованием, деконструкцией и реконструкцией, разбиением на части, что делает возможным изменение формы. И так далее. Различия и их последствия бесконечны. Не существует языков, в которых перевод означает абсолютно одно и то же.

Он показал слово, написанное на оборотной стороне. Итальянское tradurre. И положил пластину на стол.

– Переводить, – сказал он. – Tradurre.

И в тот миг, когда он оторвал ладонь от пластины, она начала вибрировать.

Все потрясенно смотрели, как пластина все сильнее и сильнее трясется. Это было ужасно. Пластина словно ожила, как будто в нее вселился какой-то дух, отчаянно пытающийся вырваться на свободу или хотя бы расколоть ее на части. Она не издавала никаких звуков, кроме яростного стука об стол, но Робин услышал в собственном разуме мучительный крик.

– Словесная пара «переводить» создает парадокс, – хладнокровно объяснил профессор Плейфер, когда пластина начала трястись с такой силой, что подскакивала над столом, как в судорожном припадке. – Пластина пытается создать чистый перевод, соответствующий смыслам, заложенным в каждом слове, но это, разумеется, невозможно, потому что идеальных переводов не существует.

В пластине возникли трещины, которые разветвлялись и расширялись.

– Энергии словесной пары некуда деться, кроме как в саму пластину. Возникает непрерывный цикл, пока в конце концов пластина не сломается. И… вот.

Пластина высоко подпрыгнула и разлетелась на сотни мелких кусочков, рассыпавшихся по столам, стульям и полу. Однокурсники Робина отпрянули, зажмурившись. Профессор Плейфер и бровью не повел.