Вавилонская башня

— Приплыли, — буркнул Мак-Рилли. То, что с утра во всем городе напрочь вырубилась связь, он уже знал. Причем вырубилась очень по-хитрому, на трезвую голову не разберешься. Даром ли на середине Линкольн-стрит весь день торчит красный микроавтобус телефонной компании и здорово мешает движению. Хотя какое там движение, по нынешней-то погоде. Хуже то, что еще со вчерашнего дня почти поголовно стали «глючить» мобильники. А теперь еще, оказывается, и электричество медным тазом накрылось.

«Действительно, приплыли. Городишко того и гляди точно замерзнет…» — подумал шериф. Если уж у Теда могут предложить только ветчину с вареньем и холодный чай, значит, дела в корень плохи. Это только в кино несгибаемая Америка дружно и с неизменным успехом борется то со стихийными бедствиями, то с нашествиями инопланетян. В реальной жизни, если час-другой не включаются тостер, хлеборезка и картофелечистка, все катится в жопу. Ни тебе у кого ни дровяных печек, ни сохраняемых на чердаке керосинок, а костер без покупных углей и баночки «поджига» умеет развести только инструктор бойскаутов. Нутам, еще шериф.

Что же будет, если придется по-настоящему туго?..

Тем не менее Мак-Рилли молча и не торопясь — должен ведь кто-то олицетворять спокойствие и надежность! — съел пару толстых мясных трубочек, начиненных брусничным джемом, запил их приторным чаем и, швырнув на стойку засаленный доллар, вышел наружу.

Погода, похоже, стала еще более мерзкой — со стороны далеких гор налетел резкий и по-настоящему ледяной ветер. Он закручивал сплошные полотнища снега (уже, кстати, не таявшего на лету) в бесконечные спирали метели, слепил глаза и, кажется, всерьез примеривался сбить с ног. Забравшись в джип, Мак-Рилли вытер ладонью мокрое лицо и первым делом отрегулировал климат-контроль на какой следует обогрев. Так дело пойдет, стрелять фазанов на уик-энде ему придется навряд ли…

Тут в машине ожила рация. Шериф снял с держателя микрофон.

— Да, Толстяк, слушаю.

— Сэр, тут на Линкольн-стрит, около автобуса телефонистов… тут… тут…

Обычно невозмутимый помощник буквально срывался на крик. Чтобы довести его до подобной истерики, требовалось нечто воистину экстраординарное.

— Ясно, Толстяк, скоро буду, — твердо сказал Мак-Рилли в эфир. Врубил четыре ярких прожектора на крыше джипа и тронул тяжелую машину с места.

Мощные фары выхватывали впереди только белую колышущуюся стену. Джип двигался со скоростью контуженной улитки и прибыл на место только минут через двадцать, и то больше благодаря инстинкту водителя, знавшего свой городок наизусть. Мак-Рилли затормозил, буквально упершись бампером в красный микроавтобус, и вылез в снежную круговерть. Прикрывая лицо рукавом, он медленно двинулся в направлении зажженных огней машины помощника, едва различимых за мутной мчащейся пеленой.

Примерно на пол пути, у открытого люка, в свете фар он увидел одетые в кроваво-красные комбинезоны тела ремонтников из телефонной службы. Именно тела. Они лежали на снегу лицами вверх, да не просто лежали, а выгибались дугой, как в приступах эпилепсии. Мак-Рилли подскочил к ближайшему из них и попытался придержать его голову, бешено колотившуюся о занесенный снегом асфальт…

И тотчас понял, что невероятная погода и чудеса с электричеством были еще, как говорится, цветочками.

Пальцы шерифа вдруг ощутили вместо нормальной человеческой плоти что-то аморфно-мягкое, словно он держал в руках не голову собрата по виду, а сдутый футбольный мяч. Тут уж не помогла никакая выдержка — Мак-Рилли отдернул ладони и отшатнулся.

Почти тотчас же Джонсон по прозвищу Толстяк, склонившийся над другим телефонистом, дико вскрикнул и, не отрывая взгляда от лица лежавшего, истошно заорал:

— Сэр, смотрите, он же стареет!..

Шериф посмотрел… Лицо несчастного в самом деле стремительно изменялось. Вот оно покрылось сетью глубоких морщин, потемнело, сморщилось… Мак-Рилли покосился на другого телефониста и увидел, что и с ним произошло то же — за неполную минуту человек превратился в столетний иссохший труп. Не в силах поверить увиденному, шериф коснулся плеча мумии, обтянутого ярко-красным новеньким комбинезоном… и даже сквозь завывание ветра услышал шорох рассыпавшихся костей. Еще через секунду послышались звуки несколько иного рода. Это неудержимо тошнило Джонсона, явно не вынесшего обилия впечатлений. А ведь «индейское лето» еще только начиналось… Мак-Рилли мрачно глянул в сторону Толстяка и, отвернувшись, сплюнул. С помощниками ему не везло постоянно.