Вавилонская яма

Господи, какие влюбленные письма писали ему женщины, которые есть ещё в русских селеньях! Я за всю свою жизнь не читал в свой адрес ничего подобного. Определенно, Степаныч был из породы "везунчиков", настоящих коммунистов. В Казахстане, как поведали мне злые языки, его единогласно приняли в местный Союз писателей в основном за мои публикации в столичной периодике, где не имели обыкновение указывать отчество автора, в отличие от книг. А он был горазд мастерски втереть очки, даром, что тоже был близорук, только не был окулистом. Но и мне, каюсь, несколько раз повезло оказаться в его личине. Газета "Комсомольская плавка" напечатала в трудное для меня время огромный цикл его стихов с фотографией, где по странной случайности он оказался необыкновенно похож на меня, видимо, странный ракурс и провинциальная размытость исполнения довершили камуфляж.

И вот почти в разгар моего служебного падения, общественного забвения и отлучения от литературы к удивлению и ужасу моих врагов (у Сержантова даже случился разрыв мочевого пузыря) над стихами, мягко сказать, среднего уровня появляется одиозная в узких кругах фамилия и имя Ваньки-встаньки, то бишь меня (признаюсь, на самом деле и это очередная маска, почти псевдоним, так как является фамилией отчима), и вот уже девушки на Тверской, пардон, на улице Горького, узнавая меня не в мое лицо, почти падают в объятия и жаждут продолжения стихов. Тогда девушки любили поэтов больше иных, больше ученых, спортсменов, певцов, разве только космонавты могли нас превзойти или иностранцы, но последних боялись не меньше, чем КГБ.

Стоило мне написать эти строки, работая, как обычно, на коленке, в дороге, как поезд метро остановился на моей станции, пришлось с сожалением остановить бег шариковой ручки по финской бумаге, и проходящая мимо девушка в светлом клетчатом костюме и черных колготках как-то особо заинтересованно, я бы даже сказал: плотоядно, вгляделась в мою литературную стряпню.

Спрятав поспешно листки в кейс, я пошел рядом, примериваясь взглядом и желая во что бы то ни стало выпытать причину внезапного интереса. Поэт издалека заводит речь, поэта далеко заводит речь. Зашел, как водится, издалека:

- Извините, вы бываете в Доме художника?

- Крайне редко. Всего раза четыре. Последний раз - год назад на выставке Айвазовского. А что?

- А вас случайно не Кларой зовут?

- Нет, а почему именно Кларой?

- Разве вы не играете на кларнете?

- Нет, с чего вы взяли?

- У вас губы сложены трубочкой. Простите великодушно, если помешал. А у вас найдется две минуты на эскалаторе для беседы?

- О чем?

- Обо всем и ни о чем. Кто вы по знаку Зодиака?

- А как вы думаете? Угадайте.

- Козерог?

- Никогда. Я не такая нервно-заносчивая.

- Дева?

- Нет, я вовсе не мнительно-кокетливая. Ну, последняя попытка.

- Погожу. Но совершенно уверен, что вы интересуетесь литературой профессионально. Кто, кстати, вы по профессии?

- Психиатр.

- ???

- Но вы угадали, я собиралась поступать в Литературный институт, но меня не приняли.

- Творческий конкурс не прошли?

- Его-то как раз и прошла, но не разрешили бесплатно получать второе образование, особенно, когда я не закончила ещё и мединститут.

- Странно, раньше разрешали.

- Ну то было раньше, когда государство не считало копейки. А сейчас считает. А вас зовут, случайно, не Карл?

- Почему именно Карл?

- Но ведь именно Карл украл у Клары кораллы, которая в свою очередь беззастенчиво украла у него кларнет.

- Один-один. А что вы пишете?

- А кто ректор Литинститута, вы знаете?

- Есин.

- А как его зовут?

- Сергей.

- Правильно. А отчество?

- Не помню его отчества, я с ним только шапочно знаком, и общался без отчества.

- А вы что пишете?

- Все. Сейчас преимущественно прозу, а чаще стихи.

- И я стихи. Чаще всего эпиграммы на своих однокурсников.

- Не прочитаете ли.

- Пожалуйста. Он - удивительный петух, повсюду дамам строит куры, хотя огонь в глазах потух до окончанья процедуры. Он - просто жалкий лицедей, а не орел и не стервятник, пускай закончил он лицей, но не освоил он курятник. Как?

- Забавно.

Я вгляделся в собеседницу. Передо мной под дешевеньким зонтиком стояла полубезумная девушка с тусклым знакомым огоньком в глазах, курносый нос был вызывающе задран вверх, волосы полусожженной паклей торчали над наморщенным лбом. Но ноги, действительно, были стройными. А лицо все-таки отталкивало.

- Какие у вас дальнейшие планы?

- Надо сдавать госэкзамены. И потом я работаю, больные ждут. Простите, вот и мой автобус.