Вавилонская яма

- Наверное, все это мне приснилось? - выкрикнул вслух самому себе сиделец, очнувшись наутро все в той же позе лотоса в той же камере с тем же неусыпным короткоресничным глазком. - И что это за классический тюремщик выискался, сующий свою шкиперскую бородку в античные кущи проблем Ха-Ха века? Лучше бы у себя под носом разобрался, почистился, постоянно козюльки торчат. Черные, бутылочного стекла.

В дверь вежливо постучали.

- Войдите, - милостиво разрешил Алкмеон. И повторил разрешение по-английски, справедливо рассудив, что в российской тюряге по-древнегречески вся прислуга тем более ни бе, ни ме, ни кукареку.

В камеру вошли сразу трое: василькововзорый Федор, женщина неопределенного возраста с тряпкой и помойным ведром и облаченный в застиранный белый когда-то халат явный инспектор. Он, видимо, и стучался. Федор, хотя и был профессиональным стукачом, предпочитал делать это устно или письменно. А уж уборщице вовсе не до вежливости, какие нежности при эдакой бедности!

Алкмеон, не дожидаясь расспросов, напрягся и как винная пробка вылетел через раскрытую снова дверь в кишкообразное пространство коридора. На этот раз ему повезло больше и он не описал вынужденный круг бесчестия и позора, а почти сразу же оказался во дворе-колодце, который опоясывала громада тюремной башни. Высоко на уровне пятого-шестого этажа в воздухе болтался голубой детский шарик с неумело нарисованной на боку улыбающейся рожицей. Рядом с ней краснел восклицательный знак, больше похожий на отрубленный указательный палец.

Алкмеон подпрыгнул и воспарил, как неоднократно советовал в песнях чужеземный бард, (его записи привезли из солнечной Колхиды все те же неутомимые аргонавты). Оказавшись на одном уровне с воздушным шариком, он ухватился за болтавшуюся внизу стеклянную нитку и беспрепятственно поплыл было с добычей к солнечному выходу из мрачного колодца.

Но тут снизу раздались отрывистые выстрелы. Стреляли Федор и незнакомец в белом халате. Они стреляли, видимо, разрывными стеклянными пулями, которые осыпались вниз тоже наподобие салюта. Когда же пули все-таки попадали в Алкмеона, было щекотно и противно, словно былые мальчишки-одноклассники снова тыкали его булавками или же подкладывали кнопки на сиденье. Одна из пуль, наконец, попала в шарик, который тут же взорвался синим пламенем, видимо, в него был закачан особый горючий и легковоспламеняющийся газ. После взрыва шарика Алкмеон потерял былую летучесть и довольно быстро рухнул на площадку тюремного дворика, зашибив об асфальтовую поверхность правое колено и правый же локтевой сустав.

- Не надоело ещё летать, чмо вонючее? - добродушно спросил его подошедший стрелок в белом застиранном халате. - Давай знакомиться. Меня зовут Владимир Михайлович, как тебе понятно уже я - здешний доктор. Вообще-то я челюстно-лицевой хирург, но сейчас уже дисквалифицировался, давно не оперирую, пусть себе юные оперы резвятся. Разве что абсцессы вскрываю по необходимости, да недавно ампутировал твоему соседу из шестой камеры обе руки, чтобы неповадно апелляции было писать, так, что ты думаешь, он берет карандаш в зубы и печатными буквами - сволочь ползучая все равно исписывает целые простыни. На Декларацию прав человека ссылается, все грозит обратиться в Международный суд в Гааге и требует назначить своим адвокатом, кого бы ты думал, ни за что не угадаешь - "генерала Мину", помнишь такого остервенелого книжника и воровливого знатока государственного антиквариата? Сталина на вас всех нет.

Алкмеону было не до разговоров. Боль статическим электричеством набрякла в правом боку и отдавала в ухо. Визгливые фразы лекаря безжалостным сверлом вспарывали барабанную перепонку.

- А библиотека у вас в тюрьме есть? - спросил Алкмеон лекаря, чтобы разомкнуть порочную цепь страданий.

- А как же! - весело хмыкнул челюстнолицевик. - Конечно, до Румянцевской не дотягивает, но уж в Думе или у президента подбор книг явно хуже. Да президент-то никогда чтением и не увлекался, все больше литроболом. Это сейчас у его закадычных соперников образованные жены стараются произвести впечатление на потенциальных избирателей, натаскали в гостиные макулатуры. А наш отец нации, силен мужик, настоящий стекловик, он каждое утро подставляется медсестре и та вводит ему стекловидное тело куда ты думаешь? - Правильно, в его собственное стекловидное тело, причем то в один, то в другой глаз попеременно, чтобы хорошо видеть недостатки экономики и не ложиться на рельсы, как Анна Каренина.

- И где же находится ваша хваленая библиотека? - миролюбиво продолжил расспросы летун, потирая левой рукой правую.

- Где и положено - на крыше. У нас ведь государство такое, без "крыши" никуда. Видите, вон там телетарелка "НТБ-минус"? Как раз за ней и находится вход в читальный зал.

- Но как же туда попасть?