Вавилонские младенцы

В день отъезда Тороп, Вакс, Данцик и Даркандье собрались перед символической могилой Мари на крыше здания. Это был черный монолит с единственной надписью: «Мари 3.» — и датой рядом с выбитой в камне парой переплетенных змей, отбрасывающих стальные отблески. Именно здесь был развеян пепел Мари. Они молча положили к его подножию несколько цветов. Тороп тщетно рылся в карманах в поисках какого-нибудь предмета, а затем вспомнил, что бросил одно из своих колец в печь перед тем, как туда поместили тело Мари. Старый серебряный перстень, мусульманское кольцо с выгравированным именем Аллаха в центре и стилизованным изображением Каабы[164] по бокам. Это украшение ему подарил сержант боснийского спецназа в Брчко. Оно пережило полдюжины войн и стало отличным талисманом для Великого Путешествия.

Когда Тороп покидал террасу со спутниковыми антеннами, зная, что больше никогда сюда не вернется, не увидит ни Мари Зорн, ни ее могилу, ни дом номер 10 по улице Онтарио, он почувствовал, как что-то сжалось у него внутри. Он понимал, что это странно, ведь они случайно встретились на последнем перекрестке ее жизни, у них не было времени ни как следует провести короткий отрезок совместного существования, ни наладить нормальные отношения. Он прикасался к Мари всего один раз, когда она потеряла сознание и он нес ее на руках. И даже никак не воспользовался этой возможностью.

Тем не менее два их мозга вступили в контакт в таком режиме, какого люди на этой планете никогда не смогли бы не только достичь, но и представить себе. Области их бессознательного оказались открытыми друг для друга в процессе слияния — ритуального, основанного на галлюцинациях, но все равно граничившего с божественным.

Хотел Тороп того или нет, но теперь он отец двух маленьких девочек. По большому счету, неважно, от кого они, кто они такие, как и почему появились на свет. Значение имело только то, что их выносила и родила Мари Зорн. И умерла ради этого. Важно то, кем они скоро станут. Важно то, что Тороп был здесь. Это откровение пронзило все его существо через несколько секунд после того, как Даркандье молча начал отсоединять медицинские приборы от тела Мари в тот злосчастный полдень. Быть отцом двух маленьких девочек — это обстоятельство влекло за собой целую вереницу решений. Первое из них — сменить профессию. Торопу нужно было как можно быстрее начать учиться какому-нибудь делу, подходящему для мирной жизни. Не стоило витать в облаках: проблема, связанная с отсутствием у девочек матери, не замедлит встать в полный рост. Но Данцик рассказал ему, что на островах представления о семейной жизни гораздо более свободные, чем в западных странах. Девочки будут воспитываться среди жителей экспериментального островка, вместе с индейцами из бассейна Амазонки и прочими аборигенами.

На судне о младенцах заботилась профессиональная нянька — приятельница Данцика, молодая уроженка Коста-Рики, которая поднялась на борт, когда они шли через Панамский канал. Девушка оказалась симпатичной, она любила малышей, уже жила на острове и обладала иммунитетом к нейровирусу. Тороп быстро нашел с ней общий язык.

Перед ним раскинулось бесконечное, зеркальное, голубое полотно Тихого океана. Он поднял голову.

Где-то высоко, за пределами ледяной глазури неба, спутник, похищенный близнецами Зорн, продолжал, как утверждали знающие люди, следовать своим курсом, по гиперболе приближаясь к Марсу. «Киборгам» из здания Онтарио, 10, удалось подключиться к бортовым сенсорам летательного аппарата, и теперь они переживали полет напрямую, изнутри. Согласно большинству статистических выкладок, спутник воспользуется орбитой Красной планеты, чтобы получить дополнительное ускорение, и устремится к газовым гигантам и границам Солнечной системы.

Тороп оглянулся. На востоке ночь вступала в свои права. Там уже много часов свирепствовали проливные дожди. В ближайшие дни на Центральную Америку обрушатся сильнейшие ураганы. Берега континента исчезали за пеленой синевато-белой дымки. Невидимая, но непроходимая граница навеки отделяла Торопа от его прошлой жизни.

Тороп снова подставил лицо западным ветрам и лучам закатного солнца. У него возникло странное ощущение, что он смотрит на первую страницу новой книги — книги, которую остается только написать.

Эпилог-генезис