Вавилонские ночи

Вскоре он уснул, но это был как будто и не совсем сон. Тело казалось горячим и отяжелевшим. Перек открыл глаза. Он вспотел и трясся в лихорадке. Он зажмурился и тут же снова открыл глаза, потому что ему привиделась мать, висящая вверх ногами прямо перед ним в полиэтиленовом коконе. Она посмотрела на сына сквозь слой пластика и произнесла: «Cochon». Он снова закрыл глаза, а когда открыл их, Амалия гладила его волосы — сидела рядом и гладила его, как это замечательно, что она его нашла, не поленилась пробраться сюда, чтобы составить ему компанию и чтобы он почувствовал себя в безопасности. С ней ему почему-то было спокойнее. И в ту ночь, когда она спала в его объятиях… он тоже чувствовал себя в безопасности. Перек ждал, что это ощущение придет к нему и сейчас, но нет, он вдруг услышал голос Анны и поднял взгляд. К нему действительно пришла Анна и уселась обнаженная в дальнем конце чердака. «Пора», — сказала Анна. Перек заволновался, что Амалия может его приревновать, и оглянулся на нее, но ее уже не было рядом, а когда перевел взгляд на Анну, той тоже след простыл. Перек одновременно ощущал нестерпимый холод, и жар, и одиночество. И это одиночество было самым тяжелым чувством из всех, что он испытывал за свою жизнь.

На следующий день ранним утром Шпандау сидел возле бассейна, курил и пил кофе. Из дома, затягивая пояс халата, вышла Анна.

— Так ты все-таки уезжаешь?

— Думаю, это сейчас самое разумное.

— А все потому, что я в прошлый раз не заморачивалась с предварительными ласками?

Шпандау рассмеялся.

— А если я сейчас устрою истерику, это тебя все равно не удержит? — спросила Анна.

— Не удержит, только все осложнит. Я не гожусь для такой работы, Анна. Я потерпел поражение.

— Да ладно тебе, были в этой истории и приятные моменты. Я, например, не жалуюсь.

— Если не уеду сейчас, то вообще не смогу уехать.

— Кажется, это что-то вроде комплимента.

— Так и есть.

— По-моему, ты совершаешь серьезную ошибку, и я не отговариваю тебя только потому, что сама вот-вот попрошу утешительного секса на прощание. Я не часто такое говорю — да я вообще не припомню, чтобы хоть раз такое говорила, — но я именно та женщина, которая тебе нужна. Я твоя малышка, а ты сейчас расстроен, потому что мы обошлись без предварительных ласк, вот и все. Я могла бы сказать, что не стану тебя дожидаться, но мы оба знаем, что это была бы неправда.

Она выскользнула из его объятий и направилась к дому.

— Рано или поздно до тебя дойдет, что ты натворил. Ох уж эти дубиноголовые ковбои. Теперь я припоминаю, из-за чего в юности смоталась из Техаса куда подальше.

И Анна вернулась в дом.

Виньон болтал со Спецом у бассейна, когда на горизонте появился Шпандау.

— Она сказала, что ты уезжаешь, — заметил Виньон.

— Можешь полюбоваться на фейерверк по этому поводу, — ответил Шпандау.

— Если наш маленький приятель и собирается объявиться на вилле, то пока никак не проявляет этого намерения, — заметил Виньон. — Полиция прочесывает город, так что его поимка — только вопрос времени. Даже если он сумел вычислить, где мы находимся, зачем ему рисковать и соваться сюда?

— Потому что он извращенец и псих и рассуждает совсем не так, как ты, — вмешался Спец. — В этом-то и проблема. Слушай, я же читал его гребаный дневник. Он не боится, что его поймают. Даже не боится, что убьют. Он понимает, что пути назад нет. Ему нечего терять. Он давно уже считает себя ходячим мертвецом.

— По-моему, это все бред, — возразил Виньон. — Но чтобы уж перестраховаться, мы еще раз все проверим, тщательно осмотрим окрестности виллы. Я изучал чертежи здания. Мы тут как в крепости. Попасть внутрь можно, только пройдя в ворота или перебравшись через стену. И то и другое мы в состоянии предотвратить.

— Ты все еще думаешь, что он попытается проникнуть сюда? — спросил Шпандау у Спеца.

— Да я в этом уверен. Пока не удостоверишься, что его прикончили, я бы на твоем месте держался отсюда подальше.

Виньон и Шпандау осматривали подступы к вилле. Стены, как и говорил Виньон, явственно напоминали крепость. Попасть внутрь, перебравшись через них, было нереально. Граница усадьбы проходила чуть ниже по холму, и мужчины неторопливо двинулись вниз по склону. Вскоре Виньон обратил внимание на старую решетку.

— Гляди-ка.

Они раздвинули кусты. Виньон достал из заднего кармана брюк фонарик и посветил в туннель.

— Похоже на дренажную трубу, — заключил он. — Наверное, чтобы в винных погребах не скапливалась вода. В этих холмах полно известняковых пещерок, которые идеально подходят для хранения вина. А в такую трубу ни один человек не пролезет.

— Перек — паренек мелкий.

— Да у тебя паранойя! К тому же метрах в шести отсюда туннель завален. Дальше хода нет. Смотри сам.

Шпандау заглянул внутрь и вынужден был согласиться с Виньоном. Они еще немного побродили по окрестностям, а потом вернулись в дом, удовлетворившись результатами.

— Все-таки уезжаешь? Не передумал? — спросила Анна ночью.

— Вылетаю утром первым же рейсом.

— Как ты думаешь, может быть, когда я вернусь?..

— Не хочу ничего планировать, я сейчас ходячая катастрофа.