Вавилонский голландец

Здравствуйте, почтенный мой дядюшка, реб Менахем-Довид, да продлит Б-г Ваши дни!

Заезжал тут ко мне общий наш знакомый, маклер Зорах-Юдл. Рассказал, как горячо Вы наказали ему спросить у меня насчет денег, что ссудили мне на покупку сахарных акций. Аж, говорит, за грудки его хватали, трясли и кричали: «Спросите! Напишите! Высылайте!» Такого бы Вам здоровья, дядя Менаше, какой Вы деловой человек! Так что Вы беспокоитесь? Я же обещал: как только акции продам, немедленно Вам об том напишу. А слово мое твердо, не сглазить бы. Так вот, акции я продал, прибыль, слава Б-гу, получил, вот и пишу. Одна только беда: у нас тут в Попелюхове такая почта, что это ужас. Почтальон Гришка вечно пьян, и кобыла у него, не про нас с Вами будь сказано, хромает на обе ноги. Доверь этому Гришке письмо, так он его, пожалуй, потеряет. Так я рассудил, что надежнее будет старым морским манером это послание отправить: запечатать в бутылку и бросить в море. На море всяко уж больше надежды, чем на нашу попелюховскую почту.

Теперь покорно жду, дядя, Вашего ответа. Коль напишете, чтоб я деньги Вам вернул, – я верну. Коль не напишете, стало быть, я пойму, что они Вам пока не к спеху, и далее их в оборот пущу. Ждать Вашего ответа готов сколь угодно долго, до самой следующей среды. Потому как в среду такие торги будут, что там уж если покупать, так уж это надо будет покупать!

Здоровья и удачи Вам, дядюшка, и благочестивой супруге Вашей!

Преданный Ваш племянник Генах-Фишл

Уже почти запечатал бутылку и тут подумал: небось решите Вы, что племянничек Ваш транжир и мот – бутылка-то из-под шампанского! Да что Вы такое себе думаете, дядя! Бутылку эту я на берегу нашел, вот и воспользовался. И вообще, дядя, в Талмуде специально для Вас сказано: «…не гляди на сосуд».

Опять-таки Ваш племянник Генах-Фишл

Капитан Джон Дарем отнес сосуд и письмо в свою каюту. Бутылку поставил в шкаф, а письмо положил на стол. Задумался. Неужели опять начинается?

Вечером того же дня дежурный по камбузу матрос принес капитану очередную находку – серебряную табакерку, извлеченную из желудка пойманной акулы. Табакерка была старинная, хорошей работы. Моряцкая табакерка – с гравировкой в виде якоря, а крышка прилегает так плотно, что не видно ни малейших щелей. То есть изделие, по всей видимости, водонепроницаемое. Так оно и оказалось. Когда капитан, повертев табакерку в руках, нажал на кнопочку, спрятанную в специальном углублении на боковой стенке, крышка открылась, а внутри обнаружился совершенно не пострадавший от влаги сложенный лист бумаги с каракулями.