Важнейшее дело

Группа по изучению цигун занимается в обширном дворе, ближе к вечеру. Двор обнесен глухим, свежим забором. Участники группы разбиты на пары. Отрабатывают приемы, слышны возгласы. Хэ Кианфан ходит между ними, смотрит, некоторых поправляет. Иногда он становится вместо одного из партнеров и медленно, по разделениям, показывает прием. Потом он отходит, смотрит на учеников со стороны. Так продолжается некоторое время. Хэ Кианфан поворачивается к дому – на деревянном фронтоне висят красные круглые часы, стрелки показывают около 16:00. Спустя пару минут, дождавшись, пока почти все закончат выполнение очередных приемов, он хлопает в ладоши.

Хэ Кианфан: «Всех благодарю за старание. На сегодня достаточно, заканчиваем. Время принять душ еще есть. Жду вас в следующую среду в обычное время».

Участники группы постепенно заканчивают тренировку и идут в помещение, некоторые переговариваются.

Далее внутри помещения. Посередине обширной комнаты стоит большой стол, по кругу возле стен шкафчики для одежды и лавки. Спортсмены выходят из душевой по одному и переодеваются. За столом сидят Хэ Кианфан и Ло Дэй. Некоторые уже переоделись и сидят на скамейках.

Хэ Кианфан: «Послушайте меня. Переодевайтесь и слушайте. То, что я скажу нужно будет довести до людей, ненавязчиво и не вызывая протеста, понемногу. Все вы, конечно, знаете, что происходит в мире. Организованных мероприятий по спасению страны не видно, тех телодвижений, что мы видим, явно мало».

Ло Дэй: «Извините учитель, я слышал Пленум партии прошел, но что там было никто так и не знает».

Хэ Кианфан: «Кое-что известно, но открыто вожди говорить не хотят. Как была эта партия закрытой, чужой организацией, так и осталась. Где-то на Западе придумали эту теорию и нам завезли. Все высосано из пальца. Те, кто это внедрял, никогда не работали, да и жизни не знали. Ни Карл Маркс, ни Ленин, ни Мао, только говорили и боролись непонятно за что. Такая же иерархия, как и при империи, хотя называется народной властью. Больше напоминают марионеток, чем реальных людей. Была в России коллективизация, потом голод. И у нас тоже, коллективизация и голод, такие команды, борьба за народное счастье. Простые исполнители, марионетки, направляемые одной рукой, хотя без конца тараторят об особом пути, заменяя суть словами. Крайний фанатизм — до победного конца, там были трупы и у нас тоже, как будто это и есть то, что на самом деле требуется. Даже и Красное знамя — никогда этот цвет не был символом Китая. Переписали, перевели, затвердили – так надо, так работает».

Ло Дэй и некоторые сидящие на скамейках ученики делают пометки в блокнотах. Ло Дэй тянет руку, как в школе. Хэ Кианфан приостанавливается.

Ло Дэй: «Пол Пот так сразу с этого и начал».

Хэ Кианфан: «Правильно, Дэй, это собственно и нужно, а все остальное бутафория для оформления действия. И Пол Пота наша страна поддерживала, вот только народ на самом деле никому не был нужен, были ошибки. Сейчас стало известно, что нечисть живет в море. Наши древние императоры не зря поместили столицу в центре страны. Это монголы ее в Пекин перетащили, чтобы было удобнее. Мы даже и памятник им зачем-то поставили в Шэньси ближе к Монголии. Самих их нет, но мы им верно служим до сих пор, или кому-то еще».

Художник: «Там и собак варят живых. У меня есть пес, хороший, лапу дает, а их варят, живых».

Ло Дэй: «А еще монголы разрушили Багдад и убили несколько миллионов человек. После этого никакой науки там почти и нет и каналов нет. Сами они, кроме как пасти овец, ничего не умеют».

Художник: «А зачем? Свою задачу они выполнили, после этого мусульмане в религию и ударились. А до того была наука, приличная по тем временам».