Важное время

Мягко упав, Булгуня перекинул противника через себя, продолжая удерживать. Перекатился следом, нечаянно угодив коленом в грудную клетку соперника, оказываясь сверху. Прихватив руку ошеломленного борца, зафиксировал меж коленей и вывернул в локтевом суставе, выгнувшись на песке. Противник вскрикнул и замолотил свободной ладонью по песку, признавая поражение. Быстрая победа!

Что тут началось! Трибуны ликовали, свистели, улюлюкали. Никто уже не вспоминал, как встречали неуклюжего болотника в начале дня. Булгуня слегка покачивался от усталости, его поддерживал сзади Хак Стурр, будто разом помолодевший.

— Славная шутка, веселейший Пагот! — Луженая глотка Кейлокка мигом навела порядок. Трибуны слегка притихли. Распорядитель в разноцветной тунике поднял перед собой немаленькую чашу, наполненную до краев. — Сию чашу превосходного арнского вина из личных запасов наместника должен был осушить до дна победитель после трудного поединка… — Раздались смешки. — Но наш победитель слишком мал для вина… — Кейлокк, дурачась, озирался кругом и уставился в ложу наместника. Сивен Грис, уже изрядно навеселе, погрозил пальцем Кейлокку. Трибуны замерли. — Неужели вылить такое чудесное вино? — трагически воскликнул Кейлокк, отвернулся от наместника, пряча чашу за собой, и, давясь, торопливо выхлебал. Зрители хохотали и хлопали друг друга по плечам. Сивен показал Кейлокку кулак и подозвал Булгуню, усадив рядом с собой в ложе. — А сейчас!.. — Голос Кейлокка вдруг стал торжественным, трезвым и напряженным. — Не всегда добронравно веселье Пагота для смертных! Весть пришла к нам от горных соседей! — нараспев произнес Кейлокк, добавив в голос пронзительности. — Скинули горцы кротость овечью как шкуру, волчьи изъявив клыки!

— Опять! Опять! Напали! Напали! — зашептались вокруг. — Горцы напали на виллы в предгорьях!

Шепот перерос в гул, зрители вскочили, переглядываясь. Все уставились на наместника. Сивен Грис встал во весь немалый рост, и трибуны понемногу притихли. Наместник провинции Атариан поднял руки и звонко хлопнул в ладоши.

Бронзовые ворота, ведущие на арену, с оглушительным скрежетом распахнулись и внутрь въехала раззолоченная парадная колесница с возничим и воином в полном доспехе. Приглядевшись, я узнал рыжего Крента. Следом за колесницей на небольшом отдалении выступали конные воины, хвост их колонны терялся далеко позади. Рядом послышались звяканье железа и сдавленные проклятия. Я оглянулся и увидел вскочивших Барата и Йолташа, сжимающих кулаки — с оружием на трибуны не пускали. Остах выглядел невозмутимым, и только желваки выдавали его ярость. Десяток стражников с копьями и щитами, бесцеремонно растолкав зрителей, окружил нас полукругом и застыл, демонстративно уставившись вдаль. Ого! Это ко мне охрану приставили?! Веселенькое настало времечко…

— Есть чем ответить взбесившимся горцам! — поднялся голос Кейлокка над трибунами. — Воин Крент Грис напутствован братом и в горы отправлен! Восславим веселье Пагота и взрежем горянам улыбки! Пусть смеется железо!!!

— Пусть смеется железо! Пусть смеется железо!!

Трибуны, раззадоренные вином и зрелищем марширующих воинов, бились в падучей от восторга. Постановка невидимого режиссера удалась. Сверкающая колесница Крента уже давно покинула арену, а конные все шли и шли, взметая песок.

В голове осталась одна пустота, перед глазами плясали блики щитов, нагрудников, копейных наконечников, а в ушах гулко шумела кровь.

Словно в тумане я увидел, как удаляется последний воин. Кейлокк, проведя странным жестом двумя руками над головой, двинулся следом за уходящей колонной. И этот подпевала в поход собрался, петух разнаряженный? Как будто мало несокрушимой конницы… Обратившись к дару дваждырожденного, я всмотрелся в Кейлокка, и распорядитель оказался передо мной словно на ладони. Я увидел, как лицо глашатая изменилось, едва зрители перестали смотреть на него. Маска торжественности и надменности истаяла, Петух ссутулился, скукожился, как гусеница. Вокруг раздавались пьяные выкрики, кто-то затянул походную песню, где-то затеяли драку… А я смотрел вслед уходящему Кейлокку. Вот он вновь странным жестом провел руками над головой, и я вдруг узнал его.

«Сплетник!» — осенило меня. Таким приметным жестом он поправлял островерхий капюшон, когда я подглядывал за ним из гамака сверху.

— Остах! — подбежал я к дядьке и затряс его, словно грушу, шепча в ухо: — Остах! Кейлокк — это Сплетник! В капюшоне!..

— Кейлокк? Петух? — встряхнулся наставник. Недавнее расследование гибели Эндира уперлось в таинственную фигуру незнакомца в капюшоне. Мы решили, что незнакомец Остаха и мой Сплетник — одно и то же лицо. — Кейлокк? — повторил дядька и вскинулся, намереваясь броситься за распорядителем.

Окружающие охранники сдвинулись плотней и пристукнули пятками копий по камням арены. Переглянувшись с наставником, мы беспомощно уставились на удаляющийся силуэт Кейлокка-Сплетника.